Пылкий романтик

Хантер Мэдлин

– Бершар, – произнес граф, – у ваших гостей не возникал вопрос, почему среди них находится джентльмен, которому не место в приличном обществе?

– Ни у одного, граф, – невозмутимо отрезал Адриан. Каждый отлично знал, кто будет приглашен. И если пришел, таков, надо полагать, его сознательный выбор.

–В таком случае надо полагать, что и со стороны хозяина приглашение гостя со скандальной репутацией – сознательный выбор? Я правильно вас понял, сэр?

Адриан посмотрел Глазбери прямо в глаза:

– Граф, на мой взгляд, нельзя строить

представление о человеке на сплетнях. Если бы мы начали исключать из членов нашего общества всех, о ком ходят сплетни, то очень скоро, думаю, не осталось бы ни одного! Вот если бы мне привели конкретные доказательства недостойного поведения этого человека. Скажем, показали бы компрометирующие его письма к чужой жене, тогда я, может быть, и согласился бы с вами. А так мало ли что о ком болтают.

Глазбери выпрямился, словно аршин проглотил. Это была поза, которую он всегда принимал, желая изобразить оскорбленную гордость.

– Я вижу, – проворчал он, – что сами вы, сэр, ничем не лучше вашей компании. Позвольте напомнить вам, что я человек не маленький. К моему мнению все же прислушиваются, включая даже самого короля!

– Что он имеет в виду? – спросил Сент-Джон, не считаясь с присутствием Глазбери, как граф не считался с остальными.

– Дело в том, – объяснил Адриан, – что мне, возможно, дадут титул. Этот вопрос дебатируется уже второй год. Мой брак с Софией вызвал в свете массу проблем. С одной стороны, его не очень одобряют. Герцогиня – и вдруг выскочила замуж за человека даже без титула! С другой стороны, вопрос вроде бы решается просто: дать мне титул, да и дело с концом!

– Ты всегда создавал в свете массу проблем! – усмехнулся Сент-Джон.

– Адриану могли бы дать титул за кое-какие услуги, оказанные им отечеству еще до его женитьбы, – вставил Леклер. – Но с другой стороны, министерство иностранных дел не очень желает афишировать, что это были за услуги. Это усложняет проблему.

Глазбери был явно взбешен, что на него демонстративно смотрят как на пустое место. Глаза его налились кровью.

– Позвольте вам заявить, сэр, – сквозь зубы процедил граф, – что вы – негодяй! Удивительно, как это Леклер или Бершар терпят вас в своем обществе! А впрочем, удивляться нечего... они сами с весьма скандальной репутацией!

– Я не собираюсь вступать с вами в дискуссию о нравах, граф, – невозмутимо отрезал тот. – В ваших устах призывы к морали звучат весьма лицемерно.

– Мне известен ваш план, Хэмптон, – с презрением произнес граф. – Пенелопа сама рассказала мне об этом. Вы хотите заставить меня развестись с ней. Не выйдет, сэр! Развода она никогда не получит!

– Я полагаю, граф, – прищурился Джулиан, – те три идиота, которых вы подсылали ко мне, передали вам мои слова? Стало быть, я могу расценивать ваше сегодняшнее появление здесь как вызов меня на дуэль?

Губы графа скривились, но он промолчал. Судя по его виду, чувствовал он себя сейчас весьма некомфортно.

– Значит, не вызов? – усмехнулся Джулиан. – Всего лишь очередная угроза?

Жаль.

– Я не дерусь на дуэлях из-за шлюх! – процедил граф.

Сразу пятеро мужчин вскочили с места, как один. Неизвестно, что произошло бы в следующий момент, если бы Адриан не раскинул руки, чтобы остановить Джулиана и Леклера, готовых броситься на графа, а Сент-Джон не сгреб сзади Данте. Повисла долгая, напряженная пауза. Взгляды всех присутствующих были прикованы к графу и Джулиану.

– Извинитесь, Глазбери! – сурово произнес Адриан. – Вы оскорбили даму. Извольте извиниться! Признайте, что сделали это сгоряча. Иначе вас ждут целых три вызова на дуэль!

– С какой стати я должен извиняться? Она моя жена!

– Не важно! – вспылил Джулиан. – Вы оскорбили даму, граф. Я вас вызываю!

С минуту граф колебался, но затем отступил на шаг назад.

– Было бы заманчиво пристрелить вас, Хэмптон, – проворчал он, – но вынужден отказать вам. На ближайшее время у меня иные планы. К вашему сведению, сэр, сегодня я собираюсь подать петицию в суд, требуя восстановления моих супружеских прав. А теперь я обращаюсь уже ко всем, джентльмены! Хочу сообщить, что собираюсь организовать голосование в парламенте против того проекта Дархэма, в котором вы все участвуете.

Последняя новость, казалось, шокировала всех. За столом воцарилось молчание. Джулиан пытался скинуть с себя удерживавшие его руки, чтобы броситься на графа.

Глазбери обвел присутствующих злорадным взглядом, явно довольный произведенным эффектом.

– Я приношу извинения, джентльмены, – произнес он. – Признаю, что назвал свою жену шлюхой сгоряча, хотя ее поведение действительно оставляет желать лучшего.

Он повернулся и вышел. Джулиан медленно приходил в себя.

– Трус! – проворчал он.

Джентльмены вернулись к прерванной игре. О только что случившемся не было сказано ни слова. Тем не менее все заметно притихли.

Все, кроме Сент-Джона. Опираясь на стол, он пристально смотрел на Джулиана.

– Он, может быть, и трус, Хэмптон, но ты – идиот. Собираешься вызвать его на дуэль? На каком основании, скажи на милость? А вот он имеет все основания вызвать тебя. На что ты рассчитываешь? Убить мужа своей любовницы и остаться безнаказанным?

Джулиан посмотрел на него, готовясь ответить что-нибудь колкое, но в последний момент все же промолчал. В словах Сент-Джона была горькая правда.

Джулиан вздохнул. Любовь начинает затмевать ему разум. А сейчас ему, как никогда, нужно мыслить трезво и отчетливо.– Я думаю, пора расходиться, – проговорила Бьянка, – Джентльмены, должно быть, скоро уже вернутся домой. Засиживаться допоздна не в их духе.

В то время, как Общество дуэлянтов собиралось в «Уайтсе», дамы судачили в доме Леклера. Сейчас, когда гости ушли, Пенелопа и Бьянка стояли у лестницы.

Пен поднялась по ступенькам с подругой, думая о том, будет ли Джулиан с ней этой ночью. Скорее всего постесняется подниматься по этим ступеням вместе с Леклером.