Пылкий романтик

Хантер Мэдлин

– Так добейтесь пересмотра закона, если считаете его несправедливым! – фыркнула Шарлотта. – Моей сестре не легче оттого, что кому-то еще тяжелее, чем ей!

– Если бы я мог утешить графиню чем-то иным, – проворчал он, – давно бы утешил!

Шарлотта хотела было ответить какой-нибудь колкостью, но Пен ее остановила, коснувшись руки.

– Прекрати, Шарлотта. Мистер Найтридж и так сделал все, что мог. Не мешало бы нам все-таки быть ему благодарными!

Шарлотта промолчала, хотя, очевидно,

все еще дулась на Найтриджа.

Найтридж провел их по узкому коридору через мрачную проходную. За тяжелой массивной дверью оказалась небольшая плохо освещенная комната.

Человек, которого Найтридж представил как дежурного офицера, при виде их лишь едва кивнул и удалился.

Минуты ожидания тянулись долго. Пен, жившая последние дни в основном лишь тревогами и ожиданиями, отметила про себя, как странно человек воспринимает время в таком состоянии. Иногда часы пролетали, словно минуты, а иногда и минуты казались вечностью.

– Предупреждаю вас, графиня! – произнес Найтридж. – Вы можете найти мистера Хэмптона очень изменившимся. Тюрьма обычно накладывает на человека тяжелый отпечаток, а мистер Хэмптон здесь уже шесть дней.

Шарлотта взяла сестру за руку, желая подбодрить ее, но Пен за эти дни уже научилась и сама находить в себе силы бороться со своим горем. Подавленность уступила место новой эмоции – злости.

Офицер ввел заключенного. При виде его Шарлотта ахнула, Пен же, как ни крепилась, едва не упала в обморок.

Джулиан был в цепях.

Несмотря на это, он держался так же гордо и независимо, как если бы находился на светской вечеринке. Оков на руках и ногах он словно бы не замечал. Пен заметила, что он аккуратно выбрит. Это была еще одна небольшая привилегия, купленная скорее всего за взятку.

– Оставьте нас, – сказал Найтридж тюремщику.

– Не положено, сэр! – начал тот.

– Вы же видите, офицер, что арестант ведет себя смирно. Обе дамы – вдовы пэров, сам я, кажется, произвожу впечатление приличного джентльмена. Извольте оставить нас!

Офицер удалился, но явно неохотно.

– Ты не должна была приходить! – обратился Джулиан к Пен, как только дверь за тюремщиком закрылась.

– Мистер Найтридж не нашел в этом ничего плохого, – ответила та.

– Да, Джулиан, – подхватил Натаниэль. – Я полагаю, что графиня пришла с визитом к другу, который в беде. Светом этот визит будет оценен скорее всего исключительно положительно.

– Не уверен. Думаю, многими это будет интерпретировано по-другому, сам понимаешь, в каком ключе. Я ведь, кажется, просил тебя, Натаниэль, не делать ничего, что могло бы повредить Пен!

– И ты еще будешь поучать меня, – фыркнул тот, – что может повредить делу, а что нет? Меня, юриста, который на подобных делах собаку съел?

Ты сам выбрал меня своим адвокатом, я тебя не просил. Позволь мне самому решать, что для тебя полезнее!

– Если вы считаете, что для пользы вашего клиента моя сестра должна рисковать своей репутацией... – начала Шарлотта.

Натаниэль вздохнул. Ничего не поделаешь, приходится терпеть некоторые вещи, если твоя собеседница – баронесса, а ты всего лишь адвокат.

– Дорогая баронесса! – начал он. – Позвольте напомнить вам: я согласился, чтобы вы сопровождали сестру, лишь с условием, что вы не будете ни во что вмешиваться. Иначе я вынужден буду настаивать, чтобы в следующий раз графиню сопровождала леди Леклер.

– Позвольте поинтересоваться, сэр, – прищурилась та, – почему вы полагаете, что имеете право диктовать нам здесь какие-то условия?

– Шарлотта, – сверкнула на нее глазами Пен, – я прошу тебя прекратить! Если считаешь нужным выяснять отношения с мистером Найтриджем, изволь делать это в другoe время! Я же пришла сюда для того, чтобы пообщаться с Джулианом.

Повернувшись к Джулиану, она сказала:

– Не беспокойся за меня. Мне нет дела до того, как будет интерпретирован в свете мой визит. Скажу более: абсолютно не волнуюсь, если кто-то станет считать меня твоей сообщницей. И я приду к тебе на суд, если мне, конечно, позволят.

Найтридж. прошел к двери.

– Баронесса! – обратился он к Шарлотте. – Если вы не возражаете, полагаю, нам с вами лучше ненадолго удалиться, чтобы дать графине возможность побыть с мистером Хэмптоном наедине. Офицера, я думаю, мне удастся уговорить, чтобы он позволил.

Найтридж кинул на Джулиана взгляд, в котором читалось предупреждение о том, что их отсутствие будет очень коротким.

Как только дверь за Найтриджем и Шарлоттой закрылась, Пен подбежала к Джулиану и обняла его.

– Не ругай меня... Не ругай... – прошептала она. – Молчи! Дай мне обнять тебя!

Обнять Пен Джулиану мешали оковы. Он просто поцеловал ее.

– Как я могу ругать тебя, Пен? – произнес он. – Я рад, что ты пришла!

– Неужели тебя все время держат в оковах? Это ужасно, Джулиан!

– Нет, в камере я сижу без оков. Их надели лишь на время свидания, чтобы я не сбежал.

У Пен отлегло от сердца. Представить себе, что Джулиан скован день и ночь, было бы невыносимо.

– Джулиан, – проговорила она, – я знаю, не ты убил графа. Зачем же ты наговорил на себя?

– Я не оговаривал себя. На допросе не говорил ничего, что не соответствовало бы действительности.

– Но ты и не пытался защищаться!

– У меня нет надежного алиби, Пен. Следствие считает, что этого достаточно, чтобы признать меня виновным.