Пзхфчщ!

Бенигсен Всеволод

— Она стреляет? — шутливо, но несколько нагло, учитывая ситуацию, спросил один из ребят, указывая на кобуру одного из полицейских.

Я подумал, что полицейский скажет что-то типа: «Стреляет, епти, так, что тебе, сука, мало не покажется». Однако тот в лучших традициях американских боевиков проигнорировал вопрос, а только сухо, но вежливо повторил просьбу поднять руки.

— Зайдем в подъезд, — поежилась Оксана.

Мы зашли в прохладный лодъезд, и я снова полез ей под топик.

—

Ну, так чё? — спросила Оксана, слегка отстраняясь и убирая мои руки со своей груди.

— Чё?

— Ну, чё-чё. Ты реальный чел или нет?

— Реальный, реальный, — успокоил я ее.

Она ткнула в меня пальцем.

— Тогда я хочу, чтоб ты меня чпокнул.

Я задумался. Такой откровенности я все-таки не ожидал. Но это мне как раз нравилось в Оксане — прямота во всем. Однако меня тут же начали мучить рефлексии: а не пожалею ли я об этом завтра? А что с Е.? А не будет ли это изменой? А зачем мне это?

«Бляха-муха! — разозлился я сам на себя. — Ты живой или и вправду труп? Сколько можно заниматься этим мозгоебством?! Ты же собирался совершить какую-нибудь дурость. Вот прекрасный повод».

— Да или нет? — прервала мои мысли Оксана.

— Понимаешь, — замялся я. — У тебя нельзя, у меня как-то неудобно… (До этого я сказал Оксане, что снимаю с приятелем комнату; после того, как над моей гостиницей посмеялись девицы, я старался не афишировать место своего пребывания.)

— Бля-я-я-я, — выдохнула Оксана. — Ты меня всю возбудил, а теперь неудобно? У меня там уже все мокрое! Тебе, блядь, девушка говорит, что хочет, чтобы ты ее чпокнул! Я тебе что, не нравлюсь? Я же чувствую, что у тебя стоит.

— Нет, ну можно что-нибудь придумать, — выдавил я довольно глупую фразу.

— Ну, придумывай.

Так мы простояли почти час. Периодически влипали друг в друга, доводя себя до иступленного возбуждения, потом отстранялись и начинали разговор заново.

— Так я не поняла, — возмутилась, наконец, Оксана. — Ты будешь меня чпокать или нет? Я полгода уже не чпокалась! Ну чё мне еще сказать? Я тебя хочу. Так, блядь, нормально?

Я с усмешкой кивнул.

— Ну чё ты, блядь, киваешь?

— Ладно, пошли, — не выдержал я.

Схватил ее за руку и потащил за собой. На улице уже не было ни ребят, ни полицейских. Только первые дворники собирали мусор и махали метлами. В пять утра они уже в строю.

— Снимем на вокзале номер? — спросила Оксана, летя за мной, как Пятачок за Винни-Пухом.

— У меня есть номер.

— Та ты хонишь!

— Я не гоню. У меня есть номер, который я снимаю только для себя, чтоб это… в общем, чтоб было, где перекантоваться. Он просто маленький и неудобный.

— Ну, кровать-то

там есть?

— Кровать есть. Но одноместная.

— Один хуй!

Мы вышли на проспект, «словили фару» и доехали до гостиницы.

— Это чё, типа, отель? — неожиданно спросила Оксана, выходя из машины. И вдруг уперлась. — Я туда не пойду…

— Почему? — удивился я.

— Да там, блядь, паспорта нужны…

— Это такой отель, где не нужны паспорта.

Мы прошли мимо спящего «ресепшена» и поднялись на второй этаж.

Извилистым путем добрели до моего номера. Я открыл дверь.

— А чё, окон вообще нет? — спросила Оксана, входя внутрь.

— Нет. Ни вообще, ни в частности.

— Оху-е-е-е-еть.

Она пошла в душ, а я быстро принялся приводить номер в более или менее приличный вид: передвинул кровать, сложил вещи в угол, собрал разбросанные по номеру украинские купюры.

Она вышла через пять минут. Мне хотелось верить, что она слегка протрезвела от душа, но, похоже, я верил зря. Веки у нее были по-прежнему полуопущены, и ее так же шатало из стороны в сторону.

— Свет только погаси.

Кровать была такая крохотная, что мне практически сразу пришлось лечь сверху. Я стянул с нее полотенце и стал гладить грудь.

— Слушай, — спросил я, — а у тебя какой оргазм: кли-торальный или вагинальный?

— Шо? — недовольно поморщилась она. Слушай, бросай ты уже свои кацапские штучки. Просто выеби меня.

Я засмеялся.

— Только в меня не кончай, — сказала она сонным голосом и, кажется, даже зевнула. — Ну, или кончай. Женишься на мне, перевезешь в свою Ма-а-аскву.

Дальше я принялся пыхтеть, как будто выступал за сборную Москвы по ебле. Отстаивал честь города. Или страны. После длительного воздержания у меня это выходило неплохо, я бы мог вполне претендовать на какую-нибудь медаль. Обидно было то, что Оксана была слишком пьяна, чтобы оценить всю степень моего возбуждения и трудолюбия. В номере было душно. И так как работал я за двоих, то неудивительно, что вскоре пот полез мне в глаза, собираясь надоедливой каплей на кончике носа. Кровать была такая узкая, что я физически не мог сменить положения.

— Долго еще? — вдруг лениво спросила Оксана.

— Бля-я-я, — разозлился я. — Ну, пожалуйста, могу кончить. Ты ж сама хотела, чтоб я тебя чпокнул.

— Да ты это… не обижайся… я просто две ночи не спала… спать хочу.

Я чертыхнулся.

Потом она быстро сбегала в душ и нырнула обратно.

— Завтра мне будет пиздец как стыдно, — пробормотала она, засыпая.

— Перед кем?

— Перед женихом.

— У тебя есть жених? — удивился я.