Раб и Царь
Шрифт:
– Увы, но, к сожалению, – нет. Там я действовала под давлением обстоятельств, а все остальные от избытка чувств. Как ты этого не понимаешь?
– Нет, этого я не понимаю. А ты всё понимаешь?
– Нет, тоже не всё. Я не понимаю, например, как мы с тобой живём. Вроде ты всё делаешь правильно, вроде заботишься, вроде любишь, а всё вроде не ты, а кто-то другой. Иногда ты меня просто пугаешь. Мне кажется, что ты давно мёртвый, но почему-то остался тут на земле. У тебя нет того, что отличает мёртвого человека от живого. У тебя нет чувств. Мало того, ты даже не знаешь, что это такое. Поэтому и получается, что ты иногда
Раб задумался, а потом вдруг неожиданно рассмеялся.
– Увы, дорогая, но на твоих чувствах кашу не сваришь. Чтобы человек чувствовал, организм должен быть сыт. Я мужчина и должен добывать хлеб насущный в поте лица своего. А вот как я добуду этот хлеб, как накормлю, так и чувствовать можно сколько угодно.
– В этом как раз и состоят наши разногласия. Я считаю, что чувство первично, а мысль вторична, а ты наоборот.
Разговор так ничем и не закончился. Муж остался при своём мнении, а жена – при своём. Раб вообще не любил эти разговоры. Эти философские беседы раздражали его. И происходило это не потому, что они с Катей всегда занимали диаметрально противоположенные позиции, а потому, что его жена всегда затрагивала ту единственную тему, которую Раб не понимал, и поэтому считал себя ущемлённым. То ли дело на работе! Там совсем другое дело. Там все и вся подчинялось тем правилам, которые Раб сам и устанавливал. И уж, конечно, ни о каких чувствах там не могло быть и речи. День, как правило, начинался с совещания, где он распекал своих подчинённых. Причём, его нисколько не волновало, заслуживает сотрудник порицания или нет. Он получал разгон просто так, чтобы служба мёдом не казалась. При этом, никому и в голову не приходило сказать, что начальник был не прав. Да что там, сказать, об этом и подумать не могли. Такого просто не могло быть, потому что не могло быть никогда.
Раздав всем сестрам по серьгам в очередной раз, Раб отправил всех работать, оставив у себя только Стаса.
– Ну что мне прикажешь делать с этой макулатурой? – директор бросил на стол пачку акций фирмы «Энергия».
Стас хотел, было, что-то ответить, но потом, видимо, решил, что промолчать будет разумней.
– Куда мне их девать? – продолжал заводиться директор. – Раньше у него не было контрольного пакета, а теперь, благодаря твоей виртуозной игре, у него он есть! Ты знаешь, что такое контрольный пакет?
Стас открыл рот, но шеф не собирался его слушать.
– При контрольном пакете я не могу повлиять ни на одно его решение. Да мне и не нужны вообще никакие решения. Я не могу сделать то, ради чего всё затевалось. Я не могу продать его контору.
– Может быть, продать эти акции? – робко вставил Стас.
– Что продать? Да кто купит теперь эти акции? Ты думаешь, по ним теперь будут выплачивать дивиденды? Не смеши людей. Не для того он забрал себе всё, чтобы потом отдать. Я тебе буду этими акциями зарплату платить, а ты уж продавай их, кому захочешь.
– А если купить ещё акций, чтобы можно было продать контору.
– У кого? Контрольный пакет же у них!
– У них и купить.
– Ты в своём уме?
– У меня информация есть.
– Какая ещё информация?
– Молодой директор, чтобы выиграть у меня, заложил в банке квартиру и дачу. Акции он у меня отыграл, а деньги-то нет. У них сейчас за душой и гроша ломанного
Раб почесал затылок и улыбнулся.
– А почему, собственно, и нет? Как-никак, он мой школьный товарищ. Да я просто обязан помочь ему.
– Он ваш школьный приятель? – удивился Стас.
– Только не будем торопиться. Подождём, когда их из дома выселять начнут.
– Было бы неплохо, если бы кто-нибудь из компаньонов иск подал на контору, а в качестве обеспечения своих исковых требований арест на расчетный счёт наложит. Дела в судах у нас долго тянутся, поэтому, вряд ли он сможет воспользоваться своим счётом, чтобы дачу и квартиру выкупить.
– А ты ничего, соображаешь, – похвалил его Раб. – Неплохо было бы и налоговую наслать. Так, для полного комплекта. Ты вот что сделай: состыкуйся с нашим юристом и со своими предложениями – ко мне. Да не затягивайте. Тут ложка к обеду дорога.
Стас ушёл. Раб довольно потёр руки и тихо сказал:
– Ну, что ж, я предоставлю тебе, Саня, возможность побегать голышом. И сделаю это так, чтобы ты об этом мог вспоминать всю оставшуюся жизнь.
Своих помощников не пришлось долго ждать. В этот же день они представили своему шефу план мероприятий, который он одобрил.
Никак не мог предположить отец, что его отпуск закончится так быстро. И уж совсем в голове не укладывалось, что за столь непродолжительный отрезок времени стройная, годами отточенная система, по которой работала организация, даст сбой. Да если бы только один сбой! За одной неприятностью сразу же следовала следующая. Не успел он с сыном вывернуться из ситуации с продажей акций, как внезапно нагрянула налоговая с проверкой. И, хоть никаких серьёзных нарушений она не нашла, всё равно от работы отвлекала. А тут ещё этот нелепый иск от заказчика… Мы с отцом целыми днями сидели в кабинете и думали, как увернуться от ударов, которые сыпались на нас с разных сторон.
– Понять не могу, какие такие нарушения условий поставки? – возмущался я отцу. – Это просто бред какой-то! Неужели они надеются что-то выиграть по этому иску?
– Здесь дело не в иске, – рассуждал отец. – Видишь определение суда об удовлетворение ходатайства? Они арестовали наш расчётный счёт. Вот, что им надо.
– Но зачем?
– Я бы тоже хотел это знать. Кто-то положил глаз на нашу фирму. Кто-то очень хочет нас с тобой из неё выкинуть.
– Но история с акциями, налоговая проверка и этот иск не связаны между собой. Я вообще не вижу перспектив этих дел. Проверка скоро закончится, судебный процесс мы выиграем на первом же заседании, и арест будет снят. Для чего всё это надо?
– Говоришь, на первом же заседании?
– Да, а что?
– Значит, заседания этого не будет.
– Почему?
– Ну, я не знаю, почему. Может быть, судья заболеет, или у истца появятся какие-то проблемы, одним словом, заседание перенесут.
Как всегда, неслышно, в кабинет зашла Надежда Петровна и поставила на стол две чашечки кофе.
– Вам два письма пришли, – сказала она мне, протягивая конверты.
Я вскрыл конверт и начал читать.
– Что там? – спросил отец.