Раб и Царь
Шрифт:
– Фу, какая гадость!
– Почему гадость? Это нормальная человеческая потребность.
– Чего же тут нормального, с козами?
– Ах, ну да! Я и забыл, что дело с интеллигенцией имею! Ведь у нас белая кость, голубая кровь! Мы в армии не служим, матом не ругаемся, слово «говно» даже под пытками не скажем. А в армии служат совершенно нормальные люди. Они ругаются матом, пьют водку, спят с бабами и служат Отечеству, не щадя сил и живота своего.
– Значит, и ты спал?
– Нет, все спали, а я только смотрел!
– И ты считаешь это нормальным?
– Ты
Катя опустила голову и покраснела.
– Я своими глазами видела реквизиты нашей первой фирмы, написанные твоей рукой.
– А чьей же рукой они могли быть написаны? Договор же был заключён с нами.
– Просто я вспомнила, как ты приказал фирму срочно закрыть и открыть новую.
– А ты не вспомнила, что у нас на тот момент не было всех необходимых лицензий? Что бы было, если бы нагрянула проверка? Все деньги забрали бы, и ещё штраф в двойном размере начислили.
– Но откуда она узнала про всю эту историю с Димой? Ведь кроме тебя об этом никто ей не мог рассказать?
– Кроме меня? Да про эту историю весь город, как улей гудел. Даже кассеты в киосках продавали. Ты что, забыла?
– Но она же тогда в другом городе была, в воинской части.
– Да за такие деньги я узнаю, что у римского папы было в Ватикане.
– Неужели так можно?
– Можно, милая, ещё и не так можно. Если это приносит прибыль, значит можно. Это у неё бизнес такой. И посмотри, как она всё тонко обыграла! Ничего не наврала: паспорт показала, записочку принесла, про то, что сама шлюха, и то призналась, а в результате двести пятьдесят тысяч. И главное, даже не скрывала, что она начала трясти людей! Вот так Катька! Ты знаешь, я даже не злюсь на неё. Перед таким талантом можно только преклоняться. Но как ты, умная женщина, могла клюнуть на эту удочку?
Катя закрыла лицо руками и заплакала.
Довести женщину до слёз достаточно легко. Катя после разговора с мужем целую неделю ходила сама не своя. Она никак не могла поверить, что можно вот так просто, используя самые интимные и самые потаённые человеческие тайны, взять и вытянуть из кармана четверть миллиона рублей. И, хотя логика Раба разбила вдребезги все аргументы, которые были выдвинуты против него, она не могла ему поверить. Не могла и не поверила. Она набрала номер телефона своей тёзки и передала ей свой разговор с супругом.
– Я и не сомневалась, что он вывернется и из этого положения, – услышала она в трубке знакомый голос. – Впрочем, я тебя предупредила, а дальше дело твоё – можешь верить, а можешь нет. Что касается денег, то я потратила только тысячу рублей. Если ты мне не веришь, остальные могу отдать хоть сейчас.
– Нет, оставь их пока у себя, – ответила ей Катя.
– Что значит, пока… Если я их потрачу, то тогда не отдам их при любом раскладе.
– Ну, не отдашь, значит не отдашь. Мне всё надо проверить. Я тебе ещё позвоню.
Что касается мужчин, то у них психология совершенно другая. Обозвав в мыслях жену дурой, Раб как будто выкинул из головы всё, что
– Ну что, берёт твой уголовник акции? – спросил Раб.
– Он сказал, что дело иметь будет только с вами.
– Тьфу ты, Господи, тоже мне, прыщ на ровном месте! – выругался директор. – Не успел из зоны выйти, а уже крутого из себя корчит.
– Так что ему передать? – спросил Стас.
– Позвони и передай…
– Извините, но он не оставил мне телефона.
– А как же ты с ним свяжешься?
– Он мне должен позвонить через двадцать минут.
– Хорошо, передай ему, что через час я буду в ресторане. Ну, там, где я всегда обедаю, – пояснил он Стасу.
– Он просил передать, что если вы будете не один, то разговора не получится.
– Ну ты мне и покупателя нашёл! Не покупатель, а геморрой сплошной. Хорошо. Я буду в ресторане один, а ты с охраной подождёшь меня в машине.
Машина директора подъехала к ресторану. Раб вышел из неё один, зашёл в ресторан и занял столик. Заказав обед, директор посмотрел на часы. До встречи оставалось ещё пятнадцать минут. Неожиданно к нему подсел огромного роста верзила. Он так неуклюже плюхнулся на стул, что чуть не перевернул стол.
– Занято! – грубо рявкнул Раб, даже не поднимая головы.
– Ничего, потерпишь, – ответил верзила.
Раб поднял глаза и посмотрел на наглеца. Неожиданно лицо его стало белым, как снег. Раб хотел что-то сказать, но не смог. Так, с открытым ртом он, не моргая, и смотрел на верзилу, пока тот не прервал эту немую сцену.
– Что, узнал меня, гнида?
– Серый?
– Значит, узнал. А ты думал, мы уже никогда и не встретимся? Нет, дорогой, никуда ты от меня не денешься.
– Ты когда освободился? – еле произнёс директор.
– Как освободился, сразу к тебе. Разве можно старых друзей забывать? Тем более, когда друзья о себе такую память оставляют. Ты ведь оставил о себе память? От звонка до звонка по твоей милости отсидел.
– Это не я. Я тогда в армии был, – тихо сказал Раб.
– Ну конечно, не ты. Ты в это время с общаком от меня где-то прятался. Это твой батя, старый козёл, меня сдал. Чтобы и бабки себе оставить и тебя спасти. Ты же понимал, что с тобой будет, если ты общак прикарманишь?
Раб молчал и не знал, что ответить.
– Вот я как вышел, так и начал со своими должниками разбираться. Вначале твоего папашку навестил. Но, понимаешь, дома его не застал. Думал, может он тоже в армии от меня скрывается? Пришлось проверить. И знаешь, где я этого старого козла нашёл? В психушке! Говорят, его сынок родной туда упрятал.
– Он болен, – ответил Раб.
– Болен? А от чего же он заболел?
– Алкоголизм.
– Ах, алкоголизм? А я то, грешным делом, подумал, что он со своим сынишкой жену свою в могилу загнал, так его на этой почве ночами мальчики кровавые преследовать стали. А врачи, значит, подумали – алкоголизм? А может и алкоголизм. Твой же батя псих, что он может знать?