Раб и Царь

Смирнов Александр Сергеевич

– Ты что, был у него?

– Был. Он про тебя такое понарасказывал, что даже у меня волосы дыбом встали. Но псих – он и есть псих. Вот я пришёл у тебя спросить, так ли это?

– Что тебе надо? Деньги твои у меня. Можешь получить их в любое время.

– Ну, это конечно. Ты же, пока я сидел, так наварил их, что мне и не снилось! Осталось только проценты подсчитать и разделить. Как делить будем – по-честному, или по-справедливости?

– Как? – не понял Раб.

– Вот и отлично, значит по-справедливости.

– Не понял?

– Дуракам

объясняю, – Серый говорил, явно издеваясь над своим собеседником, – по справедливости – это значит, ты мне отдашь всё, что имеешь. Ты ведь, перед тем, как общак прикарманить, ничего, кроме долгов не имел? Вот и сейчас иметь не будешь. И это справедливо.

– Ты что, с ума сошёл? – не выдержал Раб.

– Ты всё перепутал. Это не я с ума сошёл, это твой отец с ума сошёл. Но это ещё не всё.

– Что ты ещё хочешь?

– Это мы с тобой только по поводу общака поговорили. Это так ты с этим долгом рассчитываться будешь. А как другой должок?

– Какой другой?

– А то, что я столько лет не нарах чалился по твоей милости, ничего не стоит, по-твоему?

Раб не знал, что ответить Серому.

– За этот должок деньгами не откупишься, за этот должок кровью расплатиться надо.

К этому времени Раб успел отойти от шока. Его мозг лихорадочно работал и искал выход из создавшейся ситуации.

– Кровью не получится, – неожиданно ответил он Серому.

– Это почему же?

– Потому что, если я заплачу кровью, то денег ты уже не увидишь.

Серый схватил Раба за грудки и резко протащил его через весь стол к себе.

– Это ты верно подметил. – Лицо Серого было перекошено от злости. – Для такой падали, как ты, даже смерти мало. Ты теперь будешь моим рабом. Понял? Рабом, до конца своих дней.

Раб почувствовал, как дуло пистолета упёрлось ему в грудь.

– Повтори «я твой раб», – продолжал Серый.

Впервые в жизни Володя испытал на себе, что такое животный ужас. Всё тело его задрожало, он побледнел, а по штанине текла моча и никак не могла остановиться. Губы затряслись и помимо его воли произнесли:

– Я раб.

Серый отпустил Раба и снова уселся за стол.

– А теперь деньги, – коротко приказал он.

– У меня нет с собой. Есть только акции.

– Какие ещё акции?

– Мои акции, я их приобрёл…

– Ты ничего приобрести не можешь, потому что ты мой раб. Не нужны мне эти бумажки. Верни их прежнему хозяину, а мне принесёшь деньги.

– Хорошо, – послушно ответил Володя.

– Не так отвечаешь!

Володя вопросительно посмотрел на Серого.

– Надо отвечать: Слушаюсь, хозяин.

– Слушаюсь, хозяин, – прошептал Володя.

– Не расслышал! Привыкай отвечать громко и чётко.

– Слушаюсь, хозяин, – уже громче сказал Раб.

– Опять плохо.

– Слушаюсь, хозяин!!! – закричал на всё кафе Раб.

– Вот теперь всё правильно. А теперь убирайся.

Раб, весь бледный, с мокрыми штанами и трясущимися руками, вышел на улицу и остановился. Стас увидел его из машины, вышел

из неё и услужливо открыл перед Володей дверцу. Директор сел на заднее сидение и молча уставился в одну точку. Стас и водитель переглянулись, но не посмели беспокоить шефа вопросами.

Наконец директор пришёл в себя и промолвил:

– Завтра пойдёшь в фирму «Энергия» и продашь директору все эти акции.

– Продашь? Так у него же денег нет!

– Продашь за рубль.

Стас онемел от удивления. Раб посмотрел на него сумасшедшими глазами и заорал:

– Как надо отвечать?!

Стас молчал, ничего не понимая.

– Надо отвечать – слушаюсь, хозяин! – заорал директор.

Стас удивлённо смотрел на директора и ничего не говорил.

– Ну!!! – ещё громче закричал Раб.

– Слушаюсь, хозяин, – тихо ответил Стас.

– Не слышу! – продолжал кричать директор.

– Слушаюсь, хозяин! – выкрикнул Стас.

Машина Раба рванулась с места, противно визгнула шинами и скрылась за поворотом.

Глава 10

Здоровье Николая Ивановича с каждым днём становилось всё хуже и хуже. Его перестали интересовать новости, он не смотрел телевизор, не слушал радио и не разговаривал со своими соседями по палате. Целыми днями Рабов-старший сидел у окна и смотрел в одну точку. Врачи понимали всё, что происходит с больным. Началось угасание. Включился механизм смерти. И теперь ничто: ни самые современные препараты, ни профессора и академики не способны остановить этот чудовищный маховик, который раскрутил сам Господь Бог. Единственным человеком, который ещё как-то интересовал Николая Ивановича, была Катя. Когда она приходила, он переставал смотреть в одну точку и на короткое время снова превращался из живого трупа в человека. Катя видела это и старалась навещать своего свёкра как можно чаще.

– Николай Иванович! – кричала она ему с порога. Больной оживал, и его лицо приобретало какое-то выражение.

– Это ты, Катюша? – говорил он ей ласково. – Как долго ты не была у меня. Я уж думал, ты больше совсем не придёшь.

– Ну где же долго? Я вчера у вас была.

– Правда? А мне показалось, что уже вечность прошла.

– Николай Иванович, пойдёмте погуляем в садик. Смотрите, какая погода хорошая.

Они прошли в больничный сад и сели на скамеечку под сиренью. Катя достала из сумки пирожки, налила в стакан молока и протянула свёкру.

– Попробуйте, домашние. Специально для вас испекла.

Рабов-старший набросился на пирожки так, как будто его не кормили целую вечность.

– Понравились? – спросила Катя. – Да не торопитесь так. Я вам ещё принесу.

– Не принесёшь.

– Почему не принесу? Завтра же испеку и принесу.

– Не успеешь. Я умру сегодня.

– Типун вам на язык. Откуда у вас только мысли такие? Вон аппетит-то у вас какой, лучше, чем у молодого!

– Это так бывает, Катюша. Перед смертью обычно человеку легче становится.