Раб и солдат
Шрифт:
— Феликс Петрович, воля ваша, конечно, но к Тиграну я должен сходить, — тут затараторил в своё оправдание. — И не потому, что соскучился. Он — человек полезный. Всё, что нужно, сможет достать. Мало ли. Поговорю, предупрежу.
— Да успокойся ты! Стюарт уже не помеха, — усмехнулся Фонтон. — Сейчас можешь встретиться с дружком закадычным. Но без возлияний! Обнялся, поговорил, предупредил и обратно!
— Так и будет, — уверил я шефа.
… И опять сердце не слушалось. Рвалось наружу.
Тигран не сразу заметил меня.
В какой-то момент Тигран боковым зрением увидел, что некто уже приличное время стоит у входа не шелохнувшись. Бросил короткий взгляд. Не узнал. Мундир глаз замылил. Вернулся к покупателю. Я улыбнулся, предполагая, что сейчас последует. Обычная человеческая реакция. Глаза не узнали, а мозг уже перебирает сотни образов, потому что получил сигнал, что что-то в этом человеке есть до боли знакомое. Потом — вспышка! Бог мой!
Тигран резко обернулся. Я улыбался. Глаза мои блестели. Мудрый старик не стал кричать, памятуя о моём тяжелом «наследии» в этом городе и странном для него образе русского офицера.
— Вартан! — крикнул в сторону, не сводя с меня глаз.
На зов прибежал парень. Наверное, сын.
— Займись дядей Григором, — сказал ему. — Прости, Григор!
— Нет проблем, Тигран! — Григор не обиделся.
Тигран кивнул мне в сторону знакомого закутка.
Долго стояли обнявшись. Говорили шепотом, перебивая друг друга. Когда прошли пик радости, присели.
— Тебе не опасно быть здесь? — спросил сразу Тигран.
— Не волнуйся. Я осторожен. Да и потом, вряд ли меня кто узнает, и мундир защитит.
— Не скажи! — покачал головой старик.
— Что? Кто-то…?
— Начальник стражи Старого квартала, — вздохнул Тигран.
— Каким образом? — удивился я.
— Уж больно ты его задел! Никак не успокоится! Все время о себе напоминает. И повадился меня доить, как корову. Грозится карами и меня разорить. Власть, одним словом!
— Смотри-ка! — я усмехнулся. — Настырный, значит?
— Не то слово! И, уверяю тебя, он не остановится!
— Значит, нужно его остановить! — пожал я плечами.
— Коста!
— Тигран, друг мой, прошу тебя, даже не забивай себе голову этим гётвераном! Все решу. Придумаю. Не сейчас. Но обещаю, он тебя больше не будет беспокоить! И мне это ничем не будет угрожать!
— Только если так! — согласился Тигран. Потом встрепенулся. — Ах, я старый осёл! А что мы тут сидим? Пойдём в дом! Нормально поговорим за столом!
— Прости, Тигран! Сегодня — никак! Мне уже нужно уходить!
— Ай!
— Еще обещаю, что обязательно посидим!
— Ловлю на слове! Что-нибудь нужно?
— Сейчас нет. Но уверен, что скоро потребуется твоя помощь. Могу ли я.…?
— Коста! Совести у тебя нет! — рассмеялся Тигран. — Как ты мог подумать, что я откажусь помочь тебе?
— Прости, прости! — покачал я головой. — Работа такая!
— Ладно! Хоть что-то расскажи про себя, пока не убежал.
Я в двух словах под непрерывное восхищенное цокание Тиграна рассказал о своих достижениях. Примерно, как Георгию за несколько дней до этого.
— Из всех твоих заслуг по твоим глазам и дыханию я понял, что самое большое твоё достижение это — Тамара! Не о подарке ли супруге шла речь, когда ты сказал про помощь? — улыбнулся мудрый старик. — Я прав?
— Как всегда, мой друг!
— Вот теперь я совершенно спокоен за тебя!
— Почему?
— Цель твоей жизни теперь — возвращаться к ней. Всегда! Значит, ты не будешь поступать необдуманно, сгоряча. Будешь осторожен, — тут Тигран хмыкнул. — Ох, не завидую я этому начальнику стражи! Решена его судьба!
Глава 12
Вася. В горах над аулом Дзжи. Конец апреля 1838 года.
В спонтанную геологическую экспедицию выдвинулись втроем — Милов, Исмал-ок и Коченисса. Ехали, как белые люди, на лошадях. В поводу вели мула. Нагрузили его припасами, бурками, войлочными подстилками и нужным инструментом. Лопаты, кирка, старый широкий плоский дырявый таз вроде дуршлага, и еще один, целый, ведра, топоры, пилы и небольшой молот — такой набор вызвал неподдельный интерес у Васиных спутников, но он молчал, как партизан на допросе. Ни словом не выдал своего секрета. Кузнец отнесся с уважением к такой позиции. Сам такой!
Кочениссу взяли с собой как переводчика и повариху. Милов не признался, но на девушку у него были другие, куда более серьезные, планы. Не матримониальные, нет. Вполне практические. Ее помощь могла оказаться бесценной. Но об этом пока молчок!
Аул Дзжи объехали, таясь. Не из-за Хан, которую Вася не хотел бы встретить, находясь в обществе Кочениссы. Из-за того, что кузнец не хотел посвящать кого-либо в такое серьезное дело, как добыча соли. Это же почище золотого рудника выйдет, если русский не соврал. Соль выступала мерилом почти всего. На нее пленных меняли. Ею можно было штраф заплатить, если суд тебя обвинит в преступлении.
— Мне такая корова самому нужна! — подначил кузнеца Милов, когда услышал резоны хозяина.
— За соль и убить могут, — хмуро ответил Исмал-ок, не приняв шутки. — Особенно эти Дзжи.
Да, лихую славу снискал разбойник Донекей, если даже после смерти его родной аул люди стороной обходят! Вот и троица будущих старателей по широкой дуге объехала аул и добралась до памятного Васе водопада кружным путем. Еле нашли.
Лагерь решено было разбить у тихой заводи. Ее образовывал ручей после падения с трехметровой высоты. Красивое и удобное место.