Раб лампы
Шрифт:
— Да ты поэт, — усмехнулся Дере. — Подумать только! Секьюрити, а «душа поет»! Только вместо серенады выходит строевая. Ать-два!
Отомстил за счетовода.
Она подумала, что Давид его сейчас убьет. Он же ненавидит слово «секьюрити». И поспешно подошла к мужу, обняла здоровой рукой. Защитила.
— Алик, я очень устала. Ты даже не представляешь, как! Ноги гудят, плечо ноет.
— Да, но надо же что-то делать? Где этот… э-э-э…
— Карл Янович сбежал.
— Как сбежал? Почему сбежал? — Дере оторопел. —
Альберт Валерианович гневно смотрел на Давида.
— Да. Была перестрелка. У меня раньше кончились патроны. И он ушел. Огородами.
— Это шутка, да? — Дере наморщил лоб. — Дуся? Это что, шутка?
— Ну конечно, Алик. Конечно шутка. Я так решила. Не хочу поднимать шума в прессе. Опять ведь будет скандал. Я уже от этого устала. Честное слово. Если он еще раз появится на нашем пути, мы сдадим его в милицию. Тем более — есть фотографии и диктофонная запись. Не это сейчас важно.
— Как? А что? Что, по-твоему, важно?
— Кто убил Клару.
— И так ясно: щенок.
— Завтра мы поедем на следственный эксперимент, — сказал Давид. — В особняк Гатиных. И Симонов нам расскажет и покажет: как, за что, при каких обстоятельствах он убил гражданку Гатину Клару… Как ее отчество?
— Я не поеду! — возмутился Дере. — Я-то там с какого боку?
— Алик, мы едем в качестве понятых, — мягко сказала она и даже прижалась к нему.
— Не поеду! И ты не поедешь! Ты себя плохо чувствуешь!
— Алик, надо.
— Да какого черта! — Дере отодвинулся. — Что за бред?
— Алик!
— Я не поеду! Не поеду!!!
— Похоже, Альберт Валерианович, что вы боитесь, — медленно сказал Давид. И ей: — Тебе так не кажется?
— С какой стати он тебе тыкает! — возмутился Дере. — Моей жене!
— Алик! Успокойся!
— А может, и не маньяк? — Альберт Валерианович с усмешкой посмотрел на постельное белье с подозрительными пятнами. — Может, это вы с ним резвились? Моя жена с охранником? Докатилась! Шлюха! По рукам пошла!
Она не выдержала и влепила ему пощечину. Первый раз в жизни, да еще левой рукой! Получилось не очень хорошо: не звонко и некрасиво.
— Ведешь себя как баба! — добавила на словах.
– Что за истерика? Поедешь!
— Дуся… — заскулил Дере. — Дуся, зачем ты так? Я старался… Весь вечер. Ты еще не знаешь, какой контракт я для тебя выбил.
— О контрактах поговорим после. А завтра мы едем к Гатиным. Постели нам… В гостиной на первом этаже. Нам с тобой, — зачем-то добавила она.
— Но диван…
— Разбери. Или ты предлагаешь соседнюю спальню?
Она не хотела провести ночь с мужем в спальне Сеси. Он, видимо, тоже не хотел, потому что торопливо направился к дверям — исполнять приказание.
— Пошел разбирать диван в гостиной, — негромко прокомментировал Давид. — А ты молодец. Надавила. Один бы я ничего не смог сделать. Он бы меня послал к черту.
— Я устала. Где ты ляжешь?
— Хотелось бы с… — Он выразительно посмотрел на ее пышную грудь и тихо рассмеялся.
– Шучу. На веранде, как обычно. Все будет в порядке. Я сплю крепко. Ничего не слышу.
— Уж не думаешь ли ты, что я могу заниматься любовью с мужем после того, что было!
Она тоже ушла, выразительно хлопнув дверью. Давид задержался в спальне.
«Какая безумная ночь! — думала она, ворочаясь с боку на бок. — А предстоит еще безумный день! Значит, Давид его спровоцировал. Соседа. Сказал, что уезжаем на два дня, разыграл сцену в гардеробной. Был ко мне достаточно близко. Ах, Карла Янович! Ах, ревнивец! Значит, все было подстроено! Просчитано! И ты тоже просчитана».
Лучше бы Давид не рассказывал ей о предыдущей хозяйке. Хочет он того или нет, но инстинктивно он будет мстить всем последующим. Это тоже психология, штука тонкая. Он уже знает: можно. И знает о последствиях. Будет унижать за то, что унижали его. А Маргарита — объект подходящий. Легкая добыча. Она покосилась на Дере, сопящего рядом. И вздохнула. Надо спать. Выход есть. Его надо лишь найти. Чтобы и волки были сыты, и овцы целы. Она вспомнила Клару и вздрогнула. Тоже расчет. И — ошибка! Провидение вносит свои коррективы. Как бы умен и расчетлив ты ни был, но есть непременный элемент: удача. Везение. Кларе просто не повезло. А тебе повезет. Должно повезти. Потому что ты много работала и много терпела. Спи, Евдокия Ивановна. Спи. Все будет хорошо…
И вновь они ехали к Гатиным.
— Как на работу, — пошутил Давид.
Она отметила, что тот в последнее время слишком уж много шутит. Разговорился! Видно, напал на след. Вид у него, словно у гончей. Уши топориком, ноздри раздулись. И как смотрит на Дере! Словно вот он рядом, заяц. Ату его!
Альберт Валерианович, как и прежде, вел машину. Ехали молча. Каждый думал о своем. Она, к примеру, думала о том, что сегодня увидит Сеси. Как он? Ждала, знала, но когда увидела у ворот милицейскую машину, вздрогнула. Рядом стоял микроавтобус с синей полосой на борту. Народу на следственный эксперимент приехало много. Ворота были распахнуты. Их встретил Михаил Черных.
— А где хозяин? — спросил Давид.
— В холле. Гостей встречает. Как же без него? Нельзя без хозяина.
Они переглянулись и рассмеялись. Мрачный Альберт Валерианович вылезал из машины.
— Вы не заболели? — заботливо спросил Черных.
Тоже разговорился. Сегодня все особенно разговорчивы. Кроме Дере, который угрюмо молчит.
— Он плохо спал, — пояснила она. — Вчера был банкет.
— Понимаю. — Черных подмигнул. — Перебрали.
— Я не пью, — огрызнулся Дере. — Тем более — я работал.