Раб любви

Шоуолтер Джена

– Где твой муж?
– Он издал низкий, рокочущий смешок, который наверняка заставлял всех женщин падать к его ногам.
– Ты же не убила его своим карате, а?

О-о-о. Поймана. Враждебность к Тристану иссякла, так как всплыл на поверхность ее грешок. Ниточки на ее белой футболке внезапно сильно заинтересовали Джулию.

Ты убила его?
– Весь юмор исчез из голоса Тристана.
– О, Эллия. Ты убила! Куда ты дела тело?

– Послушай, - произнесла она, дергая свою футболку.
– Вообще-то, я не замужем.

Тристан моргнул.

–

Тогда где твой мужчина?

– Технически у меня нет мужчины.

– А отец? Брат? Покровитель?

Джулия сжала зубы, ее щеки покраснели. Она потрясла головой.

– Так ты говорила неправду.
– Это было утверждение, а не вопрос. Он произнес это с замешательством, а не яростью.

– Я думала, что ты вломился ко мне, помнишь? Что еще я должна была сказать? Мы одни, так что не волнуйся, когда я буду кричать, пока ты убиваешь меня, соседи все равно не услышат?

– Я рад, что у тебя нет мужчины.
– Джулия сглотнула; и ей не понравился взгляд, которым он одарил ее.
– Не возражаешь, если я спрошу, почему?

– Ревнивый муж - лишь помеха.
– Это не тот ответ, который она ожидала услышать. Из-за профессии Тристана, он, вероятно, многое не знал об отношениях. И чтобы вооружить его знанием, она начала говорить о клятвах, моногамии и радостях обязательств. Ее сестра часто говорила, что Джулия должна быть адвокатом. Глаза Тристана вскоре остекленели, и он готов был зевать без конца.

– Ты не веришь в святость брачных уз?
– закончила она.

– Да. Я должен делать то, что прикажет мне гуан рэн.
– Его сталь в голосе царапнула сам воздух вокруг.

Джулия предположила, что гуан рэн - значит хозяин.

– Прости, сказала она, надеясь успокоить его.
– Быть рабом должно быть очень тяжело временами.

– Такая жизнь не сложность, - проворчал он.
– Такая жизнь - пытка. Каждая минута каждого дня.

Боже, существует же способ помочь ему. Перспектива владеть человеком была ей отвратительна.

– Я могу как-то освободить тебя?

Долгое время он не отвечал; выражения на его лице менялись словно по щелчку камеры. Надежда. Разочарование. Злость. В итоге, все эмоции стерлись с его лица, и он произнес:

– Нет, ты не можешь. То, что нужно, невозможно: я должен найти свою истинную любовь.

– Почему это невозможно?

Совершенно точно, что этот мужчина любил и был любим тысячами. Для таких как он, великолепных и самоуверенных, любовь была словно магнит. У него не было бы никаких проблем, если бы он нашел родственную душу. Если бы он был таким же простым, как она, Джулия поняла бы, в чем заключается его трудность.

Он сжал зубы, и она была уверена, что Тристан скажет, что не хочет отвечать. Затем, будто движимый большей силой, чем он сам, заговорил:

– Любовь - чувство, которое я не способен испытать.

Она моргнула и посмотрела на него.

– Ты шутишь, да?

– Нет, не шучу.
– Он был серьезен, убийственно серьезен.
– И пока

у него есть меч, она не собиралась разубеждать его.

Джулия начала массировать виски. "Что мне делать с этим высоким, темным и греховно прекрасным рабом любви?" Она могла запаниковать. Нет. Так не пойдет. Выросшая вместе с чрезвычайно переменчивыми родителями, она привыкла продираться через свои проблемы спокойно. Она могла отнести шкатулку обратно на блошиный рынок. Снова нет. Продавцы приезжают только раз в месяц, и они всегда меняются. Прошлый продавец может и не быть там, и уж точно он не вернет ей деньги. Кроме того, она сочувствовала Тристану. Она даже не хотела думать о том, что другая женщина может заставить его делать. Целовать ее, облизывать ее, трогать ее...

Джулия выпрямила спину. Никаких вопросов. Она оставит его.

– Послушай, - сказала она.
– Я буду честной. Я не заинтересована в том, чтобы иметь раба, но я бы хотела себе старшего брата.
– Игнорируя его сомнение, она продолжила: - В любом случае, мы должны поговорить, уладить некоторые моменты.

– Какие?
– спросил он. Хотя на его лице все ясно читалось: "Замолчи, девчонка!"

– Нам нужно обсудить, что мы ждем друг от друга. Где ты будешь жить, что будешь делать.
– Она показала рукой на стул рядом собой.
– присядь, пожалуйста.

Хотя его угрюмый вид говорил ей о том, что он снимет с нее кожу живьем своим мечом, все же Тристан сел. Стул заскрипел под его весом. Благодарно ему улыбнувшись, Джулия тоже села.

– С чего начать?
– пробормотала она. Она никогда не оказывалась в подобной ситуации с полуголым мужчиной напротив нее. Должна ли она начать с разговоров о том, где он будет спать, или попытаться обойти эту тему?

Спустя мгновение Тристан взял бразды разговора на себя.

– Где я?
– спросил он.

– В Америке. Санте-Фе, Нью-Мексико, если быть точной.

– Санта-Фе? Аме-рика?
– Одна темная бровь приподнялась, а в кристальных озерах его глаз появилась растерянность.
– Я не знаю этого места.

Не знает даже о могущественных США?

– Как долго ты был в шкатулке?

– В последний раз я появлялся восемьдесят девять сезонов назад.

– А до этого?

– Я был благословлен на двенадцать сезонов в одиночестве, потом появился на Аркадии*. До этого? Я вряд ли вспомню.

* Аркадия - ном в Греции, в административном округе Пелопоннес. Самая центральная область в Пелопоннесе.

"Сезоны, наверное, значат года", - подумала Джулия. Она изучала его гладкую кожу.

– А сколько тебе лет, Тристан?

– Почти одна тысяча и пятьсот сезонов, я думаю.
– Он пожал плечами.
– Я перестал считать несколько веков назад.

Ее челюсть почти упала на пол. Она никак не ожидала такого. Он был живым, дышащим антиквариатом. И он выглядел таким привлекательным, таким мужественным.