Работа для рыжих
Шрифт:
— Если здесь безопасно, прежде выбора маршрута расспроси в счет оплаты о ночном уроде, — практично посоветовал между делом Гиз.
— Наверное, безопасно, тут такой охранный периметр, мышь не прошмыгнет, комар не пролетит, — рассудила я.
— Ночном уроде? — нахмурилась Фегора с явным недоумением.
Фаль, опережая меня, принялся сочно, в красках, пересказывать историю с нападением на любимую подругу и те фольклорные рассказы, о которых нам поведала Алльза. Фегора слушала, слушала, а потом я поняла, что ее бьет крупная дрожь. У женщины началась истерика. Сухая, без слез, и оттого еще
— Фаль, довольно, — вполголоса попросила я.
Слух у моего дружка уникально острый, он услышал, осекся на полуслове и замер, испуганно вытаращившись на слушательницу. Сильф только сейчас заметил эффект, которого достиг поэтическим повествованием. Крылышки малютки нервно подергивались, как кончики ушек у настороженного котейки, цвет радужных переливов стал приглушенным.
— Киз, завари чего-нибудь успокоительного из сборов, Гиз, принеси одеяло из комнаты, и оставьте нас на минутку, пожалуйста! — попросила я мужчин. В свою очередь призвала руну лаго, отвечающую задушевное здоровье, заключила в ингус и подвесила над Фегорой, изо всех сил желая, чтобы бедная женщина погрузилась в свет рун и смогла обрести в нем хоть какое-то утешение.
Телохранители сделали все максимально быстро, не задавая лишних вопросов. Подвинув свой стул ближе, я обхватила женщину руками поверх одеяла и, покачиваясь вместе с ней, тихо зашептала:
— Тсс, тсс, ты не могла этого знать, ты не виновата, успокойся, тсс!
Мало-помалу дрожь начала стихать, раскачивание прекратилось на полуфазе, я всучила в руки бедолаге кружку с отваром. Фегора, постукивая зубами о край, с трудом сделала несколько глотков. И поглядела на меня больными глазами.
— Ничего не надо говорить, я уже поняла, ты каким-то образом связана с силой Артаксара, и пока не восстановится хотя бы относительный баланс, ничего предпринять не можешь. Мы вернемся к разговору после попытки обновить силу древнего договора.
— С-спасибо, твоя магия утешает боль сердца, — прошептала женщина. — Ты была права, когда поставила условие. Постарайтесь избегать того ночного гостя, без печати у тебя нет шансов успокоить его. И прости, я не могу сказать большего. Не имею права.
— Ты не возражаешь, если я не стану снимать рунный знак? — спросила я для проформы, принимая объяснения и веря артефактчице. Не всегда многие знания несут многие печали, но сейчас попытка вырвать некое откровение действительно могла быть не только лишней, даже опасной. Понимание этого шло не на уровне разума и логики, скорее на уровне чувств и инстинктов: я так чувствовала и готова была довериться этому чутью.
— Я прошу его сохранить, — промолвила Фегора и одними губами, все еще очень бледными, но уже не белыми, как смерть, добавила (я не столько услышала, сколько догадалась о смысле сказанного): — Иначе я могу сойти с ума.
Что тут скажешь, я промолчала. Артефактчица еще некоторое время пила чай мелкими глотками, не столько испытывая жажду, сколько прячась от вопросов, ответов да и самой необходимости что-то делать, решать и жить. Но минуты слабости минули. Женщина сняла серое одеяло, аккуратно сложила и опустила на свободный стул, встала, не горбясь, храня гордую осанку, сполоснула чашку в миске с водой и только потом повернулась ко мне. Во взоре твердая решимость и сознание долга, тяжелые, необходимые и более важные, чем жалость к себе и личные страдания.
— Позови своих людей, служительница.
Я повернулась к окну и постучала по стеклу, привлекая внимание тихо переговаривающихся телохранителей. Сильф не мельтешил вокруг, а тихонько сидел на плече у Гиза, маскируясь под листик-мутант.
— Времени меньше, чем я рассчитывала, — заговорила Фегора, дождавшись, когда все снова соберутся на кухне. Причем мужчины садиться не стали, замерли парочкой атлантов у дверей, скрестив руки. Глаза смотрели холодно и твердо, не лица — маски, а все потому, что не знали, чего ожидать от хозяйки дома. — Добраться до столицы надлежит порталом. Я открою его. Риалла — внучка смотрителя дворцовых архивов Шеллая. Я велю девочке проводить вас к нему. При встрече передай ему вот это.
В руке женщины показался золотой перстенек. В круглой оправе с маленьким желтым камешком, на котором виднелся рисунок: схематичное изображение трона в круге. Он мне скоро в кошмарах являться будет! Куда ни плюнь, всюду эта мебель на четырех лапах!
— Шеллай из последних Хранителей Изначального Договора, — проронила артефактчица и (наверное, это было знаком доверия) прибавила: — Меняла Райлоний тоже.
Я покатала в руке камешек-пароль, чуть теплый от прикосновения Фегоры и малой толики магической силы. Что ж, задачка со многими неизвестными обретает хоть какие-то зримые контуры. А значит, пора завтракать и будить Риаллу, спящую под пыльцой сильфа, вернее, в обратном порядке — сначала будить, потом есть. Девушке и так впору пособием по анатомии работать, не оставлять же ее без завтрака, карая за неумеренное любопытство. Голодный человек — злой человек!
Наш повар снова вернулся к последним предзавтраковым приготовлениям, а мы с Фалем и Фегорой пошли будить девушку. Пока сильф порхал вокруг и морально настраивался на выдачу порции пыльцы для подъема сонь, я призадумалась насчет того, как живется ученикам разного пола подросткового возраста в общей комнате. Артефактчица ткнула пальцем в два предмета на противоположных стенах. Вчера я сочла их декоративным украшением формы рондо стиля сюр — камешки на деревянной основе — и одобрила как милое дополнение к сухому минимализму помещения.
— Это артефакт-ширма, делит комнату непрозрачным пологом.
— Разумно, — согласилась я под согласный чих Риаллы, подпрыгнувшей на кровати и отчаянно трущей глаза. Девчонка уснула, как была — в серой униформе, и сейчас выглядела лохматым забавным ежиком.
Фегора же, не дожидаясь, пока ученица окончательно проснется, сурово заговорила:
— Я не одобряю твоей попытки подслушать личную беседу, но наказание и обучение придется отложить. Ты проводишь к деду в Иллордан кори Ксению со спутниками. Понятно?