Работа легкой не бывает
Шрифт:
Все мои кандзи были почерпнуты у реальных людей: госпожу Тэраи звали Миса, мужа госпожи Уракава – Соити, брата госпожи Отомо – Рёта, а жену директора – Рэйко. Серия «Знай свое имя!» оказалась чем-то вроде хита, хотя это мое определение. Отзывы в социальных сетях и в Интернете в целом, которые показывала мне госпожа Отомо, удивляли позитивностью, и сотрудники компании, из имен которых были взяты кандзи для этой серии, тоже тепло приняли ее. Особенно обрадовалась жена директора Рэйко, и однажды на моем столе появился букет законсервированных ею цветов. Когда я оповестила об этом тех, с кем обычно обедала, они явно удивились: «Ого, должно быть, она и вправду вне себя от радости!» Выяснилось, что среди сотрудников компании Рэйко пользуется если не дурной, то как минимум нерадужной репутацией. На новогодней вечеринке она разрыдалась, рассказывая, что так и не нашла в себе силы позвать подружку из класса в только что открытую чайную. «Ну а что тут можно было сказать, кроме как „почему же вы просто не пригласили ее“?» – заметила госпожа Кавасаки. Но Рэйко, видимо, в ответ на этот самый вопрос, воскликнула: «А если бы она мне отказала? Тогда я ни за что не смогла бы больше появиться в классе». И вид у нее стал заметно более несчастным. Для такого человека послать цветы и впрямь означало нетипичный поступок.
Хоть репутация Рэйко в кругах сотрудников компании и казалась неоднозначной, ее влияние на директора явно было значительным, поскольку теперь каждый раз, когда я предлагала новую серию для упаковок, директор отвечал, что хочет посоветоваться в женой, а на следующий день сообщал мне, что она сочла мою идею замечательной. У меня сложилось впечатление, что те мои идеи, которые были забракованы поначалу, вроде серии со знаменитыми картинами, теперь вполне могли прокатить. По всеобщему мнению, мужем директор был преданным.
Компания, вместе с которой я обедала, в шутку предложила мне сопровождать Рэйко в чайную. «Вы, наверное, шутите, – я бы никогда не смогла», – ответила я, втайне начиная опасаться, как бы такое не случилось в самом деле. Примерно в это же время стало известно, что новый продукт, уже некоторое время бывший в стадии разработки, наконец готов к продаже.
Продукт, о котором шла речь, получил название «Соевый соус госпожи Фудзико» и состоял из крекеров двух разных видов: треугольных мини с закругленными уголками, присыпанных сыром, и больших круглых с изысканным вкусом нори и соевого соуса. Специально для этого продукта компания заказала внештатному иллюстратору разработку персонажа, госпожи Фудзико – улыбающейся горы, немного похожей на Фудзи, с вершиной, украшенной розовой гвоздичкой.
Пакеты для этого продукта делали из белой матовой бумаги с текстурой, напоминающей традиционную японскую бумагу васи; в центре пакета помещалась улыбающаяся госпожа Фудзико с прикрытыми глазами – выполненный с большим вкусом, в целом умиротворяющий рисунок. Над госпожой Фудзико располагался слоган «Сыр и соевый соус: нежно и приятно, как ямато-надэсико» [5] , написанный изящным каллиграфическим почерком. Обратную сторону упаковки украшала фотография крекеров. Компания впервые выбрала белую и совершенно непрозрачную упаковку и в первый раз создала для ее оформления рисованный персонаж.
5
Японская гвоздика, символ женственности и японского духа. – Примеч. пер.
Согласно концепции, предполагался крекер с мягким, кротким имиджем, отличный от прежней продукции компании и вдохновленный событиями с участием сестры госпожи Сакэмото из отдела разработки. По рассказам, племянница госпожи Сакэмото отказывалась ходить в школу, и это так беспокоило ее мать, сестру госпожи Сакэмото, что сказывалось на ее работе, которую в итоге ей даже пришлось временно оставить. Проводя вынужденный отпуск дома, сестра госпожи Сакэмото сидела перед телевизором, жевала принесенные сестрой рисовые крекеры и смотрела запись передачи о горах всего мира, пока дочь не заявила ей: «Как же ты меня бесишь!»
– А ты – меня! – парировала мать и тут же разрыдалась.
Так и завязался обстоятельный и откровенный разговор по душам. Вдвоем
К созданию госпожи Фудзико привел вопрос: не могла ли найтись разновидность крекеров получше, более пригодная для данной конкретной ситуации? Мать и дочь поедали крекеры пять часов кряду, и хотя в целом результат получился позитивным, обе признавались, что к концу разговора вкус им приелся. Кроме того, напечатанные на обороте «Кобан с куромамэ» тексты из серии «Интересные факты о международных новостях» воспринимались как довольно-таки далекие от их переживаний в тот момент и никоим образом не способствовали достижению прогресса в разговоре. Реакцией компании на этот случай стала, разумеется, радость, что ее крекеры сыграли свою роль, способствуя прохождению поворотного пункта в жизни матери и дочери, и все-таки было ясно, что лучшего результата из возможных удалось бы достичь, если бы этим двоим ничуть не надоели крекеры даже после непрерывного пятичасового их поедания. Вот так и было принято решение о разработке продукта с мягким вкусом и неким текстурным разнообразием.
Относительно оборота упаковки я получила распоряжение подготовить любые тексты, какие мне нравятся, как делала раньше. Однако случай, благодаря которому появилась госпожа Фудзико, ясно дал понять, что обычный подход здесь будет неуместен. Не могла же я писать материалы о диктаторах мира для упаковки продукта, все усилия разработчиков которого были направлены на восстановление душевного равновесия потребителей. А поскольку спереди на упаковке красовалась мультяшная улыбающаяся госпожа Фудзико, для оборота не годились ни краткие сюжеты литературной классики, ни другие столь же высокоинтеллектуальные темы.
Сколько я ни ломала голову, мне так и не удалось придумать что-нибудь перспективное, и я решила на время отложить новую серию и сосредоточиться на написании очередных материалов для уже запущенных. Этим я и занималась, когда мне прислали окончательный вариант оформления упаковки. К передней стороне упаковки с ее крупным каллиграфически выписанным названием «Соевый соус госпожи Фудзико» у меня не возникло никаких претензий, но, едва взглянув на оборот, я схватилась за голову. От маленькой госпожи Фудзико в левом нижнем углу пачки исходил пузырь, как для реплик в комиксах.
Разве не означало это, что написанное мной должно восприниматься как прямая речь госпожи Фудзико? И если так, значит, тексты о диктаторах здесь еще менее уместны, и ядовитые растения Японии вместе с тайнами мира тоже отпадают. Не пригодятся не только темы, которые разрабатывал господин Киёта: мои самые маленькие страны тоже не подойдут, а «Найди истоки слова!» и «Знай свое имя!» показались бы в этом случае чересчур однобокими.
Нет, думала я, что здесь требуется, так это учесть свойства личности госпожи Фудзико. Поэтому я и связалась с иллюстратором, разработавшим ее, и он написал мне: «У госпожи Фудзико доброе сердце, она самую чуточку любопытна и не прочь сунуть нос в чужие дела. Она бывает довольно рассеянной и склонной к беспокойству. Ее любимое время дня – когда можно расслабиться с чашечкой вкусного чая». Все это лишь подтвердило мои подозрения, что метод генерирования идей, которым я пользовалась до сих пор, в данном случае бесполезен. До сих пор я кое-как держалась, сосредоточившись на вопросах лингвистики, лежащих за пределами сферы рецептов и общих гуманитарных и естественнонаучных знаний, которые предпочитал мой предшественник. Теперь же мне предстояла попытка найти какую-нибудь тему, подходящую для госпожи Фудзико, чуточку любопытной кумушки с добрым сердцем.
На обороте упаковки госпожу Фудзико предполагалось изображать в трех вариантах: один соответствовал иллюстрации на передней стороне пачки, с улыбкой и прикрытыми глазами, на втором госпожа Фудзико хмурилась и выглядела слегка встревоженной, а на третьем ее рот был открыт, словно в процессе раздачи советов. От меня требовалось придумать тексты, сочетающиеся с каждым из вариантов.
С приближением дня голосования по тексту для упаковки с госпожой Фудзико я уже не могла откладывать мысли о ней. Если компания зашла настолько далеко, что специально создала персонаж, казалось бы, директор мог хотя бы дать мне совет, досадовала я, и в то же время понимала, что для того меня и наняли, чтобы реагировать на ситуации такого рода. Занимаясь другими делами и делая вид, что ничего плохого не происходит, я непрестанно думала о госпоже Фудзико. Она начала являться мне во сне, так что среди ночи я просыпалась, как от толчка, и уже не могла уснуть до тех пор, пока не приходило время собираться на работу. Даже за день до последнего срока представления вариантов на голосование я все еще не могла выдать ни одной приличной идеи.