Работа на лето
Шрифт:
— Я… — Серый быстро взглянул на Генку. Тот покачал головой:
— Серый, ты звеньевой, командир, я — просто твой боец. Так и договоримся.
Что хорошо было с этими ребятами — они никогда не выламывались. Услышал — принял к сведению — кивнул. Всё.
— Бурый, Рэкс, — кивнул Серый братьям Буровым, — на ту сторону оврага. Сверре, — обратился он к Никите Свержину, — передовой дозор, пятьдесят шагов. Клир со мной. Идём вдоль оврага. Разошлись.
В лохматых «кикиморах» движущиеся совершенно бесшумно и плавно мальчишки были похожи на тени. Даже маркёры были укрыты увешанными лентами чехлами. Генка подумал, глядя, как расходятся в разные стороны Бурый с Рэксом и Сверре, что эмблема отряда — голова рыси на дубовом листе — как нельзя лучше отражает сущность подготовленности его подопечных — подопечных в стрельбе и учителей во многом другом.
— Пошли, — скомандовал Серый…
… Встречный поиск — это игра в жмурки. Кто кого раньше заметит. Кто окажется терпеливей, внимательней, осторожней, хитрей. Это не только в военной игре так — такова же и настоящая война. Держи уши, глаза и рот открытыми (да, и рот — когда он открыт, то человек лучше слышит, ротовая полость играет роль звукоприёмника). Помни, что враг не меньше твоего хочет жить. На чём "горят" армейцы, почему они стабильно, раз за разом, попадают в ловушки боевиков? Потому что для военных война — профессия, и не всегда любимая, и не всегда хорошо освоенная. А боевики — любители, люди, которые своему любимому делу отдают всех себя и постоянно добровольно совершенствуются. Это парадоксально, но это так. Настоящий, крепкий любитель всегда переиграет профессионала — если тот только профессионал. Ни один из мальчишек села не сделал бы, например, ошибки, которую раз за разом повторяют многие офицеры — спешат на помощь атакованному соседу без оглядки, забывая, что на кратчайшем пути обязательно будет выставлена засада. Именно для таких «помощников». Или, как иронично говорил Леший на своих лекциях: "Головой при жизни надо думать, а не Героев посмертно получать!"
Но подобное очень утомляет. Такое нервное напряжение — видеть врага за каждым кустом, за каждым деревом — выматывает нервы, а вскоре и глаз «замыливается», устаёт. Конечно, и у противника та же проблема, но это не оправдание. Поэтому часа через два движения Серый остановил звено и объявил отдых. Отдых был, конечно, относительным — лежали в глубине кустов на пригорке и жевали шоколад, запивая водой из стекавшего в овраг ручейка, да по очереди осматривали в бинокль местность вокруг.
— А если они тут не пойдут? — спросил Генка тихонько. Серый неожиданно согласился:
— Скорей всего не пойдут. Один шанс из шести, по числу звеньев. Самая простая дорога — от трассы, поэтому и там они не пойдут точно. Вообщето на месте их командира, — Колтышев потянулся, — я бы пошёл тремя группами: демонстрационная, поддержки и основная. По по двум направлениям. Сначала демонстрационная, с шумом, а основная потихому и в самом неудобном месте. Ну а поддержка её со спины подпирает на случай неудачи или активного сопротивления… Сверре, как там?
Питомец Генки в стрельбе, как раз вёдший наблюдение, повёл плечами:
— В пределах видимости чисто… Но тени много, да ещё и ветерок. Может, они там толпами ползают.
— А птицы? — показал свои знания Генка. Никитка хмыкнул, а Серый стесняться не стал:
— Клир… Ген, птицам по фигу, кто перед ними — человек или кто.
Они взлетают и орут при любой опасности. Чаще всего — когда близко хищник… Так. Встали. Пошли. В чащу они вряд ли полезут, так что если и пойдёт кто в нашем секторе — то вдоль оврага…
… Но до вечера они так никого и не встретили, хотя дошли до границы зоны. Серого это ничуть не смутило — звено так же осторожно двинулось в обратный путь "другой дорогой", как сказал звеньевой, а около девяти остановилось на ночлег. В лесу уже почти совсем стемнело. Генка в походах привык, что на ночлег надо останавливаться за дватри часа до темноты. Тут было подругому просто потому, что лагеря никто разбивать не стал. Мальчишки быстро перекусили галетами с колбасным фаршем — по полбанки на брата, запили это кипятком с сахарозаменителем (воду вскипятили в неглубокой ямке на нескольких таблетках сухого горючего) и завалились спать в небольшом овражке, над которым переплетались ветки кустов, подстелив аккуратно нарубленный лапник — в положении, известном как «валет». Юрз учил Генку, как надо спать поволчьи — дветри минуты, потом проснуться на десяток секунд, прислушаться, оглядеться и снова спать дветри минуты. Но за день Генка сильно устал, если честно и так у него не получалось, хотя раз десять за ночь он просыпался от лесных звуков, какогото близкого топота, пыхтения, чьегото визга. И каждый раз чувствовал, что кто-то из ребят не спит.
Под утро стало холодно, в овражек пополз обычный здешний туман. Генка проснулся почти совсем, ему захотелось в туалет и, встав, он прошёл в конец овражка, к густющим кустам. Но даже штаны расстегнуть не успел…
… Метрах в пяти от него, за кустами, спали трое пацанов в маскхалатах — не «кикиморах», а зелёных с жёлтыми пятнами балахонистых комбинезонах, штанины которых были выпущены не на высокие берцы, а на мягкие сапоги. Еще один стоял подальше — кажется, делал то, зачем встал Генка. Двое на корточках сидели над картой, ели бутерброды и негромко переговаривались.
Генка дал задний ход, молясь, чтобы по закону подлости не хрустнула под ногой ветка.
Серый не спал и понял, что случилось, уже по виду Генки. Четверо против шестерых, из которых трое спят и никто не знает о противнике — это неплохой расклад. Генка предложил «похоронить» их гранатой. Серый замотал головой — как знать, где основные силы, и вообще — нужен «язык». Братья Бурцевы отправились к кустам. Никита полез на склон — оттуда была хорошо видна стоянка и он мог прицельно выбить из своего длинноствольного маркёра тех, кто попытается скрыться. Сергей и Генка поползли по склону вниз, чтобы атаковать с другого конца.
Незадачей оказалось то, что все шестеро уже были на ногах. Пока суд да дело — проснулись, голубчики… Двое попрежнему сидели вокруг карты, четверо стояли по периметру, глядя в разные стороны. Ясно было, что нападать на них в этот момент не имеет смысла — начнётся бой, пусть короткий, но бой, а рядом могут оказаться и основные силы. Пришлось ждать. И довольно долго — казачата не очень спешили, а ко всему ещё и разделились: двое после короткого разговора отправились куда-то в сторону, остальные — дальше в направлении села.
Серый немедленно решил перехватить ушедшую пару…
… Казачата в самом деле были непривычны к лесу. Нет, они двигались достаточно тихо и осторожно — с точки зрения подавляющего большинства своих сверстников. Но с точки зрения местных мальчишек, проводивших в лесу уймищу времени, и даже с точки зрения Генки — слишком шумно. Один был повыше и потоньше, белобрысый, с пышным, настоящим казачьим, чубом, второй коренастый и плотный, тёмнорусый. Этот, второй, был осторожней или просто пугливей, а вооружён — дорогим «автоматом» "Shocker" с 35сантиметровым «пулемётным» стволом.
Серый, Генка и Сверре шли следом за казачатами, а Бурый и Рэкс обогнали их и затаились у выхода на звериную тропку, оттянув на себя и удерживая в согнутом состоянии ствол молоденького деревца. Вполне естественно, что казачата, посовещавшись шёпотом, тоже выбрались на тропку и вознамерились облегчить себе жизнь, передвигаясь по ней.
Отпущенный ствол деревца ахнул белобрысого в грудь и сшиб с ног. В ту же секунду Серый прыгнул на его напарника и пустил в ход нож, а Генка и Никита скрутили не успевшего очухаться белобрысого. Всё заняло около двух секунд.