Работа на стороне
Шрифт:
Потом тень поднялась, и мы оказались в другом месте.
И здесь надо добавить, что мои чувства буквально не выдержали. Тьма сменилась светом, движением, музыкой, ничего подобного я никогда прежде не видел, — а я побывал в самых диких местах Чикаго и на паре вечеринок, которые вообще проходили за пределами нашей реальности.
Мы стояли в кольце грибов посреди пещеры. Но, на самом деле, такое описание не даёт полного представления. Обозвать зал Тильвит-Тегов пещерой примерно то же самое, что назвать Тадж-Махал могилой. Технически это точно, но это не годится даже для приблизительного описания.
Стены вздымались
Воздух был полон музыки. Только я называю это «музыка», потому что нет адекватных слов, чтобы это описать. В сравнении с любой музыкой, которую я слышал когда-нибудь, это разница между звоном ножных колокольчиков и симфонией Моцарта, трепещущей от страсти, веселья, пульсирущей между древней печалью и свирепой радостью. Каждый удар заставлял меня чувствовать себя так, словно я сейчас примусь либо плакать, либо танцевать, или и то, и другое одновременно.
И танцоры… я помню, мужчины и женщины, и шелка и бархат, и драгоценности, и множество золота и серебра, и грация, которая заставила меня чувствовать себя огромным, неуклюжим и медлительным.
Нет слов.
Джили Ффрутан шагнула вперед, увлекая меня за собой, и, пока шла, она изменялась, с каждым шагом становясь меньше, одежда её также менялась, пока она не оказалась одета, как остальные, в украшенное драгоценными камнями платье, которое оставляло так же много неприкрытым, и таким же привлекательным, как и предыдущий наряд. Это не казалось странным, в то время как её рост всё уменьшался. Я просто почувствовал себя невероятно огромным, чужаком, пришельцем, безнадежно негабаритным для этого места.
Мы двинулись вперед, между танцорами, которые развернулись и упорхнули с нашего пути. Моя спутница продолжала уменьшаться, пока я не вынужден был идти наполовину сгорбленным, а вся её рука оказалась охватившей около половины одного из моих пальцев.
Она повела меня в дальний конец зала, остановившись несколько раз, чтобы обратиться на музыкальном диалекте к кому-то в группе, к одному из других племён Чудесного Народа. Мы прошли мимо миниатюрного стола, рассчитанного на не такой уж миниатюрный праздник, и мой желудок вдруг сообщил мне, что он ни разу не принял и унции питания, и, что действительно прошло много времени с тех пор, когда я последний раз поел. Я успел делать несколько шагов к столу, прежде чем заставил себя свернуть в сторону.
— Разумно, — сказала Джили Ффрутан. — Если, конечно, вы не желаете остаться.
— Пахнет вкусно, — ответил я хрипло. — Но это не Бургер-Кинг.
Она снова рассмеялась, положив пальцы одной руки на всё ещё пропорционально внушительную грудь, и мы прошли из большого зала в небольшую пещеру — она была размером всего-то с железнодорожный вокзал. Там были охранники — стража в доспехах, украшенных драгоценностями, в шлемах с кольчужной бармицей, охранники, едва выше моего колена, но охранники тем не менее, вооружённые мечами, копьями и луками. Они стояли по стойке
Я прочистил горло и спросил:
— С кем мы увидимся?
— С тем, любовь моя, кто единственный имеет власть над проклятием Ригли Филд, — сказала она. — Его Величеством.
Я сглотнул.
— Король вашего народа? Гвинн ап Нудд, не так ли?
— Точнее Его Величество, — раздался голос, высокий тенор, и я поднял глаза, чтобы увидеть одного из Прекрасного Народа сидящим на троне, поднятом на несколько футов над полом зала, так, что мои глаза оказались на одном уровне с его. — Возможно даже, Его Величество, сэр.
Гвинн ап Нудд, правитель Тильвит-Тег, был высокий, — для своего народа, во всяком случае, — широкоплечий, и отличался суровой красотой. Одет во что-то из темно-синей ткани, имеющей текстуру бархата, но гладкость и эластичность шёлка, у него были крупные кисти рук, которые выглядели грубыми и сильными. Его длинные волосы и борода были ухожены, с симметричными линиями серебра, и драгоценные камни сверкали на его пальцах и на его лбу.
Я немедленно замолчал и глубоко поклонился, убедившись, что моя голова склонилась ниже, чем король волшебной страны, и я стоял так довольно долго, прежде чем снова выпрямился.
— Ваше Величество, сэр, — сказал я вежливым тоном. — Вы были весьма любезны и щедры, даруя мне аудиенцию. Это прекрасно свидетельствует о Тильвит-Тегах, как народе, раз такой человек предводительствует ими.
Король Гвинн уставился на меня долгим взглядом, прежде чем позволить себе ворчание недоверия, смешанного с мрачным удовлетворением.
— По крайней мере, они послали того, кто хоть наполовину имеет толк в манерах.
— Я полагала, вам это нравится, Ваше Величество, — сказала Джили Ффрутан, улыбаясь. — Разрешите представить вам Гарри Дрездена, чародея, кавалера ордена Серого Плаща, когда-нибудь смертного Чемпиона Королевы Мэб и эсквайра при Дворе Королевы Титании. Он смиренно просит о разговоре с вами о проклятии на Поле Ригли, в цитадели смертных, Чикаго.
— Мы знаем, кто он, — раздраженно сказал Гвинн. — И мы знаем, зачем он здесь. Возвращайся на свой пост. Мы проследим за тем, чтобы он благополучно вернулся.
Джили Ффрутан присела в глубоком, выставляющем на обозрение её прелести, реверансе.
— Конечно, Ваше Величество.
Затем она просто исчезла в сверкающем облаке света.
— Стража, — крикнул король Гвинн. — Оставьте нас.
Охранники выглядели недовольными, но собрались и вышли, каждый двигался синхронно с другими. Гвинн подождал, пока последний из них покинул зал, и дверь захлопнулась, прежде чем повернуться ко мне.
— Итак, — сказал он. — Кто играет в Сериях в этом году?
Я удивлённо заморгал. Это не был один из тех вопросов, что я ожидал.
— Гм. Американская Лига, я в некотором роде болею за Тампа Бэй. Я хотел бы посмотреть, как они разделаются с Янки.
— Да уж, — сказал Гвинн, энергично кивая. — Кто же не хочет. Треклятые Янки.
— И в Национальной Лиге, — сказал я, — Кабс сейчас неплохо смотрятся, хотя я видывал, как Филадельфийцы выкидывали что-то в последнюю минуту. — Я пожал плечами. — Я имею в виду, поскольку болельщики Кабс прокляты и всё такое.