Работа над ошибками
Шрифт:
Дети, поздоровавшись с мамой, шмыгнули в квартиру и, разуваясь, стали рассказывать ей, как они здорово провели этот день, а Руслан в очередной раз официально объявил во всеуслышание, что это вообще лучший день в его жизни. Надя, уперев руки кулаками в бока, чуть посторонилась, и с надменно-пренебрежительным лицом, кивнула головой чуть в сторону, дав тем самым понять, что она разрешает ему переступить порог квартиры. Он шагнул через порог и, надев на лицо умильную улыбку, поцеловал Надю в губы и приготовился выслушивать претензии жены, по поводу затянувшейся прогулки с детьми и большого количества сладкого. Надя не ответила на его поцелуй взаимностью, но и отворачиваться не стала,
– Руслан и Алёна, раздевайтесь, убирайте вещи и бегом мыть руки, – строгим тоном проговорила Надя.
Он, разувшись, хотел пройти в ванную комнату, но Надя преградила ему дорогу и требовательным тоном произнесла:
– А вас, Штирлиц, я попрошу остаться, и пройти со мной в спальню, для дачи показаний.
– Конечно, партайгеноссе! – воскликнул он, а затем наигранно спросил. – Я надеюсь свидетельских?
– Увы, – надменно ответила Надя, – вы будете допрошены в качестве подозреваемого. В зависимости от вашей искренности к вам во время допроса разрешается применить высшую степень устрашения.
– А-а-а, – протянул он, – допрос с пристрастием!
Он прошел в спальню и сел на кровать. Надя, что-то сказал детям и, войдя вслед за ним, прикрыла дверь. Скрестив руки на груди, она посмотрела пристально в его лицо и сказала:
– Ну, герой-любовник, рассказывай, в каком месте у тебя гормоны разыгрались?
Его игривое настроение, как ветром сдуло. Как человек виновный в совершении безнравственного поступка в отношении любимого и близкого ему человека, который, речь идёт о поступке, запятнал его совесть, он даже не уловил сарказм в словах жены, сразу же подумав о сероглазой брюнетке, которая словно вирус поражала здоровые клетки его семейной жизни. С чувством злости и разочарования он произнёс:
– Надя, тебе обязательно вновь поднимать эту тему, когда дома дети? Мы с тобой и так всё выяснили сегодня утром! Я тебе уже много раз говорил, что нет у меня ничего с этой Изольдой! Понимаешь?! Нет! Мы просто коллеги! Что ты от меня ещё хочешь услышать?
– О-о-о, Славушка, – многозначительно произнесла Надя, – да на воре и шапка горит.
Он вскочил как ужаленный и забегал по комнате взад-вперёд. Затем резко остановился перед женой и, со злостью посмотрев в её спокойные глаза, заорал:
– Какая ещё шапка?! А-а-а?! Какая шапка я тебя спрашиваю?! Пару раз подвёз домой, и уже обвинили в прелюбодеянии. Господи, вот угораздило же меня связаться с этой сероглазой кобылой! Ладно бы ещё между нами что-то было, так ведь в этом и суть, что ничего не было, а всё равно приходиться оправдываться, как на суде.
В комнату приоткрылась дверь и, появившаяся в проёме Алёнка, удивлённо спросила:
– Мам, что-то случилось? Почему папа кричит про какую-то шапку, он, что её потерял?
– Нет, доченька, – спокойным голосом проговорила Надя, – наш папа чувство юмора потерял, которое у него чрезмерно разыгралось в обеденное время.
– А-а-а! – протянула Алёнка и исчезла за дверью.
– Господи, – воскликнул он раздражённо, – а чувство юмора то тут причём?! Что-то я совершенно не уловил никакого юмора, особенно сегодняшним утром!
– А при том, Славушка, – с повышенным тоном произнесла Надя, – что я сейчас говорю не про твою любимую Изольду.
– Да что ты ко мне пристала с этой Изольдой… – воскликнул он и сразу же осекся, посмотрев на Надю удивлёнными глазами.
Надя выдержала театральную паузу, наслаждаясь его ошарашенным видом, после чего медленно, с наигранной ленцой подошла к косметическому столику и, сев на стул, взяла расчёску и принялась тщательно расчесывать волосы, рассматривая в зеркале своё изображение, и мурлыча себе под нос мотивчик какой-то мелодии.
– Я давно не живу-у-у, я тобою дышу-у-у. За измену твою-ю-ю я тебя не прощу-у-у.
Гадкое чувство непонимания происходящего закралось ему в сердце, стиснув его, словно стальными тисками. Раздражение, охватившее его после слов жены о разыгравшихся гормонах, отвлекло от осознанного мышления, что дало волю чувству сильной злости, от чего он потерял контроль над эмоциями. Но все мы умные задним числом, когда стоя уже в обосранных штанах, понимаем, что поздно пить боржоми, когда желудок вырезали.
Когда жена задала ему безобидный вопрос, в котором, по сути, не намекала на Изольду, он сам, надев себе удавку на шею, перевёл разговор на эту сероглазую бестию, затягивая петлю всё сильнее. Тем самым он полностью потерял контроль над ситуацией, передав его Наде, которая моментально воспользовавшись этим, решила отыграться за утреннее поражение.
Смазливые дурочки и желторотые юнцы под влиянием романтического букетно-конфетного периода полагают, что семейная жизнь сродни незабываемому приключению, во время которого молодые, совместно преодолев все преграды и трудности на пути, пронесут свою любовь через столетия. Безусловно, любовь – это прекраснейшее из чувств! Но состоявшиеся пары, наигравшись вдоволь этим чувством, понимают, что это ещё и большой труд, ответственность, обязанности. Поэтому человечество, идущее по пути усложнения, совершенствования и эволюции создало институт семьи, стоящий на фундаменте нормативно-правовых актов. И только умудрённые супруги, прожившие совместно на протяжении всей жизни, знают, что семейная жизнь – это вечный конфликт, который с точки зрения диалектики можно охарактеризовать, как единство и борьбу противоположностей. Поэтому крепкий брак – это уравновешенные весы, с одной стороны которых находятся семейные ценности, а с другой личные интересы и индивидуальные черты характера, которые с годами ещё как могут меняться. Как только одна из сторон начинает перевешивать, возникает конфликт, главная цель которого – вернуть систему в уравновешенное состояние.
Он понимал, что облажался по полной, отдав инициативу жене, поэтому даже не стал пытаться отыграть ситуацию назад, чтобы не усугублять и так, пошатнувшееся равновесие в их семейной жизни.
– Надя, я думал, что мы полностью решили вопрос с Изольдой сегодня утром, – нарушив молчание, выдавил он из себя, – поэтому, извини меня, но я не понимаю, о чём ты сейчас говоришь?
– Я тоже так думала, Слава, – рассматривая в зеркале своё отражение, проговорила Надя, – но сегодня в послеобеденное время открылись новые подробности твоей личной жизни. Если быть точнее её интимной стороны.
Он проглотил ком в горле, подошёл к жене и, вырвав расчёску из её рук, со злостью бросил на кровать. Надя медленно повернулась в его сторону и с надменным выражением, выдержав его злой взгляд, спросила:
– И?
– Что и? – раздражённо спросил он, после чего сел на кровать и уставился на жену злым вопросительным взглядом. – Я даже не понимаю, о ком ты говоришь?
– Я говорю, Слава, про Екатерину Сергеевну.
Он вперил в жену взгляд, в котором читалось полное отсутствие понимания того, что он услышал, как будто это было произнесено Надей на древнем языке таинственного племени Тамбу-Ламбу, живущего в труднодоступных краях африканского континента. Он попытался порыться в анналах своей памяти, чтобы выудить оттуда, хоть какие-то крупицы информации, связанные с девушкой по имени Екатерина Сергеевна, но все усилия оказались тщетными.