Рабы
Шрифт:
Заковал и Некадама в небольшую колоду, видно, выкованную по заказу на его рост.
Наби-Палван послал рабов снова в тот же сад. Послал без охраны, раздав им их же мотыги и топоры.
Гульфам он отослал к Калмак-оим.
Только Некадам, вытянувшись, стоял посредине двора и ждал своей участи.
— Калмак-оим! — крикнул Наби-Палван. — Если оно накалилось, давайте!
Калмак-оим принесла зажатое в щипцах раскаленное клеймо в виде подковы. Клеймо, которым клеймили скот, отправляемый в Россию, овец в отарах, лошадей в табунах, рогатый скот
Это было клеймо, тамга, знак владельца. Знак Абдуррахима-бая.
Наби-Палван положил Некадама спиной на землю. Наступил ему на кисти рук, а Калмак-оим крепко придавила ноги мальчика.
Наби-Палван взял раскаленное клеймо щипцами и положил его на кисть правой руки.
Мальчик страшно закричал. Потом замолчал.
Наби-Палван подумал, что Некадам успокоился, но оказалось, что он потерял сознание.
Наби-Палван оторвал клеймо от руки так, как отрывают печать от сургуча.
Обожженное место Калмак-оим посыпала пережженным войлоком.
Так Некадам стал клейменым имуществом бая, из которого ничего не пропадало и не терялось.
17
Усадьба Абдуррахима-бая была прибрана и украшена так, как, может быть, еще никогда не украшалась.
Не только весь двор подмели и полили, но и по всей Махалле подмели и полили улицы, словно вся деревня ждала небывалых больших гостей.
А дом Абдуррахима-бая преобразился.
Его просторную приемную комнату, где до того хозяин уныло спорил с весовщиками да приказчиками, во всю длину и ширину застелили дорогим текинским ковром.
Вдоль ее стен постелили узенькие бархатные одеяла. В переднем углу комнаты — на самом почетном месте для гостей постелили одно на другое пять толстых, тоже бархатных одеял — в знак особого уважения. А в четырех местах бросили по три круглые пуховые подушки.
Над всем двором протянули полотно, затканное красными полосами, чтобы оно укрывало двор от дождя, от солнца или от снега.
Под тентом поставили в ряд широкие деревянные скамьи, покрыв их алыми кзылаякскими коврами, и по краям ковров расстелили шелковые одеяла для почетных гостей.
В верблюжьем стойле, помещавшемся рядом со двором, установили медные котлы такой величины, что в каждом из них сразу можно было сварить восемь пудов риса.
Здесь же установили и чугунные котлы: варить конскую колбасу, жарить кур и перетапливать масло. Не забыли и о медных котлах для варки варенья и нишаллы. [58] В одном углу вырыли яму, навалили в нее и зажгли сучья саксаула и накалили ее так, как накаляют печь для хлеба. Здесь целыми тушками, содрав с них кожу и выпотрошив, зажаривали ягнят.
58
Нишалла — сладкое блюдо, приготовляемое из сахара и сбитых яичных белков.
С восходом солнца
Приехали все купцы, ходившие с караванами из Варданзенского туменя, местные землевладельцы, чиновники и сельские старосты во главе с караван-баши Мир-Азимом.
Все они прибыли в Махаллу и разместились по дворам, заранее для каждого из них предназначенным.
Каждый из них, оставив на этих дворах своих лошадей и слуг, вошел в дом Абдуррахима-бая.
Все расселись во дворе под полосатым полотнищем на алых кзылаякских коврах и занялись чаепитием.
В полдень с западной окраины деревни прискакал ко двору Абдуррахима-бая вестовой. Спрыгнув с седла, отдал коня мальчикам, степенно вошел во двор, степенно подошел к Абдуррахиму-баю и торжественно сказал:
— Едут.
Весь двор заволновался, как осиное гнездо.
Гости выплеснули из пиал недопитый чай, отставили пиалы, поправили свои чалмы, разгладили бороды, перевязали или подтянули шелковые пояса.
Все вышли со двора на улицу и выстроились по обе стороны дороги.
Ждать пришлось недолго.
Показались всадники.
Чем ближе они подъезжали, тем чаще встречающие снимали с головы чалмы, проверяя, хорошо ли они повязаны, пышно ли завиты. Снова надевали их на голову, снова разглаживали бороды и отряхивали халаты.
Всадники подъехали совсем близко.
Впереди ехали в ряд казий и амлакдар; за ними следом — раис и начальник стражи; за ними ехало духовенство, мирабы, [59] секретари и другие чиновники.
59
Мираб — чиновник, ведавший распределением воды при оросительной системе землепользования.
Когда они подъехали, музыканты, стоявшие на крыше над воротами дома Абдуррахима-бая, забили в барабаны, задудели в дудки, затрубили в трубы, исполняя какой-то веселый напев.
Правители вошли в дом, заняли места на толстых бархатных одеялах. Вошли и другие гости и разместились, долго уступая друг другу места, в соответствии с их чином и положением. Купцы сели по степени своего богатства, а гости помельче расположились во дворе под полотнищем.
Развернули скатерти, перед четырьмя правителями туменя на особых блюдах поставили сдобные лепешечки и огромные десятифунтовые хлебы.
Перед купцами положили на блюдах по пять лепешек, а хлебы пятифунтовые.
А во дворе подали лепешки и по два двухсполовинойфунтовых хлеба.
Плов внесли на огромных блюдах, вмещающих не менее десяти фунтов риса каждое. Такие блюда поставили по одному на троих гостей.
Перед каждым блюдом поставили тарелки с конской колбасой, по одной жареной курице, начиненной рисом и кишмишом, а также ягненка, зажаренного на огне без масла.
Во дворе подали столько же плова, но колбасу, кур и ягнят положили вместе с пловом.