Рабыня: без права на любовь
Шрифт:
— Как… — девушка чуть было не задала самый глупый вопрос в своей жизни. Дать энергию можно было лишь одним образом. — Он не сможет, Майли. Сутки. Он борется сутки…
— Хотя бы попытаюсь. Я не могу сидеть сложа руки и не могу убегать, — Майли знала и смотрела сейчас на Лив с явным неодобрением. Так, как смотрела бы на Оливию её собственная совесть?
В уснувшем, паникующем разуме зашевелились шестеренки, сложилось два и два. Сейчас, если кто-то и должен попробовать, если у кого-то и есть хоть мизерный шанс спасти Дерека — это не Майли, это она — Лив. Нил же говорил,
Девушка отцепила руку Майли от дверной ручки и положила на неё свою. Все еще теплая латунь приободряла. В душе же бурлил хаос. Если сейчас открыть дверь, отступать будет поздно. Нужно принять решение сейчас. Твердое и волевое решение.
Там за дверью умирает амон, умирает человек, умирает целый мир…
Глава 17. Возвращение
— Ты никогда не научишься подчиняться, — слабый голос Дерека ударил в напряженную спину. Лив повернула ключ в замке, их никто не должен беспокоить. Она пошла на совершенно отчаянный шаг, безумный и непонятный. Оборачивалась к нему медленно, боясь встретиться взглядом, боясь увидеть во что превратили амона сутки мучений.
Он лежал на боку поверх покрывал: бледная, будто светящаяся в полумраке кожа, меч все еще торчит в плече, кажется, на самом деле лезвие стало больше. Лив подошла ближе и смогла разглядеть проявившиеся на теле вены, Губы искусаны до крови. Дерек смотрел на её и подслеповато щурился, покрасневшими глазами.
— Не в этой жизни, Дерек, — попыталась улыбнуться Оливия, но тут меч вспыхнул ярко-желтым светом. Крики амона заставлили девушку отпрянуть и зажать уши руками. Это ужасно. Кажется, ее слова вот-вот станут пророческим, жизнь для Дерека вот-вот закончится. Все прекратилось так же внезапно.
— Прости, — устало выдохнул мужчина, но тут же запнулся. — Что ты делаешь?
— Сама не знаю, — одернула его девушка, скидывая с плеч легкий белый халат. По обнаженной коже пробежали мурашки, хоть в комнате и было пугающе жарко. Окна давно не открывали.
Она медленно приблизилась к амону. Меч мешал, выпирая с двух сторон.
— Кажется, я умираю, — внезапно произнес Дерек, глядя странно горящими глазами на девушку. — Смерть решила посмеяться надо мной и придти в таком облике…
— Заткнись ради бога, — огрызнулась Лив и, упав на колени, впилась поцелуем в его сухие губы со вкусом крови. Ласкала их, облизывала каждую ранку, не имея понятия, как еще можно приблизить момент выброса энергии. О каком желании может идти речь, когда человек на грани смерти?
Говорили, что в ней есть магия? Хорошо. Пусть, наконец, проснется, проявится…Но появилось нечто другое. Новая вспышка. Крик Дерека в напряженные губы. Яркий свет опалил обнаженное тело Лив. Девушку отбросило в сторону, как пряничную куклу, прямо в темноту.
— Этой мой мир! — неистово звенящий в ушах голос. Оливия попыталась пошевелиться, но не смогла. Лежала на боку, как свернутый коврик. Изящная ножка с идеальным педикюром несильно пнула её. Девушка упала на спину и растянулась на полу. Коврик кто-то развернул. —
С трудом Лив удалось пошевелить губами и едва слышно прошептать:
— Ты Ева?
— Ева, Ольга, Эм ил и… у меня было много имен, — ответил голос откуда-то сбоку. — А вот, кто ты? Зачем ты шатаешь мой мир? Почему ты его разрушаешь?
— Потому что твой мир — грязь. Он питается похотью, развратом. Здесь принуждают людей.
Собеседница противно поцокала язычком о нёбо.
— Ты сейчас не в том положении, чтобы обвинять мой мир, Оливия Хорнби. Из-за тебя мой сын умирает, из-за тебя мир, в который я вложила столько сил, погибнет.
— Не много ли ответственности на одной мне? — прохрипела Лив. Она начинала чувствовать свое тело, постепенно возвращалась возможность двигаться.
— Вполне достаточно. Как ты вообще умудрилась к нему попасть? Каким ветром тебя занесло к Дереку? Я все сделала, чтобы… — тут разболтавшаяся "богиня" осеклась, поняв, что ляпнула лишнего. — Вы не должны были встретиться. Никогда.
Превозмогая слабость во всем теле, Оливия встала. Разговаривать лежа, стоя на коленях и подчиняясь — нет уж, достаточно. Хватит с неё этого унижения. Выпрямилась во весь рост, правая часть тела болела, видимо, после той яркой вспышки. Визуальных повреждений не было, но мало ли…
— Что значит не должны были встретиться? — нахмурилась Лив, наступая на невысокую хрупкую брюнетку с серыми ледяными глазами. Идеальные пропорции тела, соблазнительные. Мгновения хватило, чтобы понять, почему её называли второй Евой. Они немного похожи. По типажу: длинные волосы, форма глаз, комплекция. Для жителей мира амонов это был идеал и она, Лив, этому идеалу соответствовала.
— Твой мир — это извращение, девочка. Твой мир мне противен, каждой клеточкой кожи ненавижу населяющих его моральных уродов, прячущих собственные отвратительные рожи за маской высоких слов и красивых образов. О да, мы извращенцы, потому что честны в наших желаниях. В моем мире не поют песенки про любовь, чтобы затащить в постель, оттрахать по жесткому и выбросить не помойку. А честно тащат, ты точно знаешь, что будет, без лжи и предательства. О боже, как это мерзко, ахаха! — Ева оскалилась, как злая волчица, защищающая детеныша. — Я создала этот мир, чтобы оградить своих детей от ада, в котором ты живешь. От мира, в котором все лгут друг другу и себе. Здесь мои мальчики должны были обрести счастье. Жить счастливыми и свободными.
— Это ты называешь счастьем? — скривилась Лив. — Возможно, это счастье для тех, кто носит красный кристалл, повелевает всем. А как быть с теми, кто стоит на коленях? Они счастливы?
— Ты не заметила? Да, они счастливы. На коленях в моем мире оказывается лишь тот, кто готов на них стоять.
— Я не была готова, — как-то по-детстки выкрикнула девушка. Да, сейчас, стоя перед Евой, она чувствовала себя ребенком. Ярким, импульсивным максималистом. Ева держалась спокойно, говорила ровно и больше не выдавала эмоций. Её образ, сотканный, казалось, из энергии, периодически мерцал, как изображение на старом телевизоре.