Рабыня для чудовища
Шрифт:
Он не обратил никакого внимания на её слабую защиту. Рыкнул и сгреб волосы в горсть. Джулия застонала, когда он потянул вверх. Чтобы не остаться без волос и облегчить боль, она поднялась по стенке, и он снова приблизил лицо. Джулия попыталась его оттолкнуть, уперлась в грудь, но с таким же успехом можно упереться в ковш двигающегося экскаватора.
— Никогда не писы о моем члене, — прорычал мужчина. — Поняла? Никогда!
Страх, щедро разбавленный ненавистью, заставил Джулию превратиться в загнанную крысу, которая кидается на человека, когда не остается никакого шанса на побег. Она начала бить его в грудь, попыталась выцарапать глаза, но он поймал обе руки и сильно сжал, на что предплечья отозвались слабым хрустом. Тогда женщина начала лягаться так, что ей могли позавидовать австралийские кенгуру. Но все её попытки вызвали лишь усмешку на лице мужчины. Это была вторая эмоция, которую Джулия увидела, и она снова не понравилась писательнице.
— Пусти, псих! — вырвался у Джулии тонкий писк. — Ты сам не знаешь, что тебе надо! Ты скажи! Скажи, а после слушай написанное. А то София мне сказала одно, а ты говоришь другое…
Усмешка мужчины померкла, и он действительно отпустил Джулию. Некое подобие удивления мелькнуло в глазах, когда он отступил.
— София сказала? — переспросил он.
— Врет она всё. Всё она врет и придумывает! София любит своего короля и никогда бы не написала об его скипетре. А она всё специально сделала, чтобы опорочить Софию, и чтобы король любил Джулию больше! Я люблю короля больше Джулии. А она лживая сучка! — затараторила София, а после и вовсе выскочила из-под одеяла и кинулась к женщине. — Я тебе глаза выцарапаю! Никогда не обманывай короля!
Король перехватил её во время прыжка, легко перекинул через плечо и хлопнул по тощей заднице, успокаивая Софию, которая попыталась дотянуться до Джулии. Та вопила, визжала, но не смела брыкаться.
— Ты такзе говорила другим писательницам. Зачем ты это делаесь? — усталым голосом он обратился к висящей женщине.
Джулия в это время вжалась в стенку и потихоньку старалась отойти прочь. Ссадина на локте саднила, в голове стоял шум, и комната покачивалась перед глазами. Она смотрела на странную пару: мужчину в накидке, с короной на голове, и обнаженную худенькую женщину. Смотрела и думала — сколько же ещё времени ей придется провести рядом с ними? Если это не ад, то тогда что же можно назвать адом?
— Я люблю тебя, мой король! — кричала София. — Меня оболгали! Я никогда никому ничего не говорила! Я люблю тебя-а-а-а! Джули, я тебя ненавижу!!!
Мужчина ещё раз хлопнул её по откляченному заду и вышел из комнаты. Крики и уверения Софии раздавались вплоть до того момента, пока не зазвучал мужской голос чтеца.
13
Через пару часов мужчина принес Софию. Женщина была без сознания. Он положил её на кровать так бережно, что Джулия вспомнила то время, когда была маленькой девочкой — она также укладывала спать Барби-принцессу. Мужчина накрыл Софию одеялом, бросил на Джулию прежний безразличный взгляд и вышел. Его лицо снова превратилось в гипсовую маску.
Джулия тут же подскочила к Софии, положила палец на сонную артерию и с облегчением выдохнула. Пульс прощупывался. Не то, чтобы она очень боялась мертвецов, но оставаться один на один с трупом в этой бетонной коробке без окон — очень и очень сильно не хотелось.
В тазу оставалось немного мыльной воды. Джулия смочила край одеяла и вытерла лицо Софии. Вода закапала на засаленную подушку, струйка скользнула по подбородку и скопилась лужицей в яремной ямке. Стон был ответом на прикосновения влажной ткани. Когда же Джулия второй раз вернулась с мокрым уголком, то женщина пришла в себя и пыталась открыть глаза.
— София, ты слышишь меня? — Джулия застыла на коленях перед соседкой.
Женщина моргнула и засучила ногами, пытаясь отползти от Джулии. Руки закрыли лицо, словно она собралась играть в игру «Где наш малыш?» София смотрела сквозь пальцы на Джулию и отодвигалась всё дальше и дальше, пока не очутилась на краю кровати.
— Не пугайся, София. Это я, Джулия. Как ты себя чувствуешь?
София что-то зашептала в ответ, но настолько тихо, что как Джулия не напрягала слух, ей не удалось разобрать ни слова. Она протянула мокрый край одеяла, чтобы вытереть лоб Софии, но та жалобно заскулила и уткнулась лицом в подушку.
Что же этот урод с ней сделал? Да, она хотела подставить Джулию, но это из ревности, из болезненной любви к этому психопату. Однако вышло совсем иначе, и сейчас миссис Холахан не могла оставить наказанную соседку в таком состоянии. Может быть, София и получила по заслугам, но кто судья? Этот гребаный идиот с его непонятной страстью к литературным извращениям?
— София, нам нужно быть вместе, нам нельзя ссориться, — сказала Джулия и протянула женщине одеяло. — Возьми, вытрись. Станет легче. Мы с тобой должны выбраться отсюда, поэтому давай прекратим строить друг другу козни. Не нужно пытаться делать друг другу плохо, мы должны объединиться и сделать плохо тому уроду в короне. Договорились?
София отняла руки от лица и кивнула. При этом её глаза сузились и стали напоминать хитрый прищур Братца Лиса.
Джулия уже видела подобный прищур у своей соседки, миссис Доннаван. Во время обучения в колледже, за хорошо законченный семестр, молоденькой Джули Стэтсон подарили маленькую собачку породы чихуахуа. Ушастый рыжий комочек поражал своими огромными грустными глазами и оглушительно звонким лаем. Каждое утро начиналось с тявкания мистера Дигби и его веселого топтания по голове Джули. Волей-неволей девушке приходилось вставать и выводить питомца на утренний менуэт.
Почему-то мистер Дигби очень сильно невзлюбил дорожку из цветных плиток у дома миссис Доннаван. Чуть только Джули зазевается, как маленькое вредное создание спешило оставить «подарок» для престарелой дамы. Пару раз миссис Доннаван вступала в «подарок» и даже ходила жаловаться к родителям Джули.
Суровый отец Джим и добрая мама Маргарет пеняли дочке за то, что она не может уследить за питомцем. Миссис Донаван сидела во главе стола и строго смотрела на девушку и её тявкающее сокровище. Джули клятвенно обещала следить за поведением любимца и впредь не допускать подобных происшествий. Вот тогда-то она впервые и увидела этот прищур Братца Лиса на лице миссис Доннаван.
Конечно, легкомысленная девушка всего несколько недель убирала за любимцем, а после стала забывать или отвлекаться на другие занятия. Мистер Дигби снова начал оставлять «подарки».
В то июньское утро Джули проснулась сама, без топота маленьких лапок по лицу. Она успела подумать о том, что мистер Дигби заболел и поэтому не пришел будить её, но постелька собачки была пуста. Джули стала звать пса, но он не отвечал, а печальное лицо матери заставило сердце ухнуть куда-то в желудок.
Тем утром чихуахуа проскользнул между ног выходящего Джима Стэтсона, а тот не заметил побега маленького шалопая. Мертвого пса нашли под кустом акации, когда судороги перестали прохаживаться под рыжей шерсткой. На его мордочке выступила белая пена, будто мистер Дигби собрался побриться и осталось найти бритву.