Рабыня

Сеймон Норман

–  Это верно, - заметил Вулко.
– Если Фцук жукам понравится, то обойдется, а если нет - выговор будет, расспросы. Узнают, что чужаки были, да еще ньяна… Попадет нам.

–  Я вечером вернусь, - сказал Варакша.
– Успеете до вечера?

–  Успеем… - протянул Мокша, с сомнением поглядывая на гостя.
– Вернешься, да?..

–  А если не вернется, то я Бражану расскажу, - вдруг сказал Вулко и хитро подмигнул напрягшемуся Варакше.
– Бражан знает, как сделать так, чтобы он вернулся.

–  Ты о чем?
– не

понял Мокша.

–  Да ни о чем. Просто знаю. Иди, ньяна, на свой корабль.

Варакша встал, растерянно поглядел на Власу, которая, впрочем, тоже ничего не поняла. Не говорить же ей, что Бражан - тот самый человек, что дает ньяна горючие порошки и фитили?

–  Иди, - сказала хозяйка, - не задерживайся.

Все вышли во двор. Варакша отвел Фцук в сторону, попросив Мокшу немного подождать.

–  Жуков не бойся, помни, что людей они не едят.

–  Так они огнем жгутся!

–  Просто так - не станут. Попробуй эту щекотку, вдруг у тебя получится…

–  А если не выйдет, ты вернешься?
– девушка заглянула ньяна в глаза.
– Скажи честно!

–  Нет, не вернусь. Мы уплывем сразу, как только вернемся на корабль. Но если тебя отдадут другим ньяна, то смело говори, чтобы доставили ко мне, запомнила?
– Варакша взял Фцук за виски и поцеловал в лоб.
– Удачи тебе. И ничего здесь не бойся, не у абажей. Это добрые люди и добрые насекомые.

Он повернулся, поманил за собой матроса и быстро зашагал к берегу. Вулко с ухмылкой подошел ко Фцук.

–  Плакать будешь, или сразу пойдем?

–  Пойдем… - несмело предложила девушка, которая и в самом деле собралась поплакать.
– Далеко идти?

–  К муравейнику. Муравьев боишься?

–  Да.

–  Ну и дура. Наши муравьи ласковые, детишки на них верхом ездят. Тебе интересно будет, а я расскажу. Власа! Там я видел мед-то не допили?

–  Шагай, вечером допьешь, - хозяйка поманила Фцук.
– Иди сюда, переоденься. С тебя пот градом льет!

–  Ну дай меду-то, пока вы там копаетесь!
– потребовал Вулко.

Однако он так и не получил любимого напитка. Власа быстро стянула с девушки всю одежду, поморщила нос от запаха и выдала платье с открытыми плечами, такое же, как у себя.

–  Подол руками поднимай, а то порвешь, - напутствовала девушку она.
– С виду ты вроде абажанка, а вроде и от ньяна кровь притекла… Дом мой запомни. Если жукам не сгодишься, иди прямо сюда.

Вулко повел Фцук прочь от домов, через широкий луг с высокой травой. Девушка поглядывала вниз, но ее спутник явно больше опасался атаки сверху. Он вытащил из кожаных ножен широкую длинную саблю и положил на плечо.

–  Тебе у нас понравится, - лениво сказал он.

–  Если жуки не прогонят, - заметила Фцук.

–  Жуки, мне кажется, тебя не прогонят. Варакша прав, главное - чтобы у человека счастье было.

–  Какое же у меня счастье?
– удивилась девушка.
– Одни несчастья у меня.

–  Ну! Несчастья!
–

развеселился Вулко.
– Это у тебя было несчастье, когда ты в поселке своем замерзала да голодала! А потом хоть и получила плеткой, однако же и сыта, и одета, и здорова. Скажешь тоже - несчастье!

И он хохотал над этим почти всю дорогу до муравейника.

Муравейник представлял из себя небольшой холм, утыканный множество дырок, прорытых обитателями подземного жилища. Человек вполне мог проползти в такой вход, что Вулко и предложил проделать девушке, чтобы она могла увидеть муравьиную царицу и камеры с яйцами. Фцук отказалась, едва не заплакав от страха, мужчина рассмеялся.

–  А вы, слуги жуков, только этим и живете?
– спросила она, стараясь прятаться за Вулко, когда мимо пробегали суетливые муравьи.

–  Слуги жуков?
– переспросил Вулко.
– Ты так больше не говори, все-таки. Зови нас пасечами, так привычнее. Хотя все давно забыли, как называется наш народ… Да не только муравьями, еще и с пчелами дело имеем. Только это на востоке, за жучиным городом. Я сам-то полосатиков боюсь, ни за что к ним не подойду.

–  Пчелы, они какие?

–  Да вон же, смотри - цветы жрет полосатая!

Фцук повернулась и, взвизгнув, спряталась за Вулко с другой стороны, теперь от пчел. Насекомое длинной с руку взрослого мужчины, мохнатое и полосатое, с аппетитом поедало цветы. Муравей подбежал к пчеле с опаской, покрутился рядом, но бороться за пищу отказался.

–  Ты совсем дикая, - покачал головой пасеч.
– От всего шугаешься… Запомни: пчелы - не муравьи. Рядом с ними руками махать нельзя, кричать нельзя, и костра не разводи. Тогда не тронут, иди себе спокойно. Травоядные они.

–  А жвалы-то!
– пожаловалась Фцук.

–  Что ж, что жвалы? У муравьев вон тоже жвалы, однако… - Вулко ловко поймал за ногу пробегавшего мимо муравья и сунул ему пальцы между жвал. Муравей вяло сопротивлялся, робко глядя на человека.
– Вот так-то. ласковые они. Зря ты не хочешь в муравейник зайти, я бы тебе свежих яиц дал. Вкусные они, пока свежие… опять же, сахар там есть, а еще спирт. Но мало, и забираем мы раз в месяц, сообща. А у пчел - мед.

–  Тот самый?!

–  Ну, не совсем, - признался Вулко.
– Но из него получается такой, что только держись! А каждый день пьем мы цветочный, с сахаром, как забродит, да очистить слегка… - пасеч задумался.
– А может быть, и не понравишься ты жукам… Пугливая очень, робкая. Жуков боишься?

–  Боюсь, - призналась девушка.

–  Плохо. Они чуют, если их боятся. Вот Михей украдет порой что-нибудь, так начинает бояться. Жуки тогда сразу чуют и показывают мне усами: сечь Михея!
– Вулко ловко пошевелил двумя пальцами, как это делали жуки усами.
– А я украду - и не боюсь. Забуду просто! Я такой… И жуки не чуют. Что они тогда говорят, кого сечь?