Шрифт:
Часть 49. «Я теперь свои семечки сею на…»
Глава 266
Как же это правильно сказать? Рацухство? Рацухеризация? Рацухайство? Рацухарство? Понимаешь, девочка, вот я иду. Иду и смотрю. Смотрю и вижу. Вижу и думаю. Вижу — как оно есть. Ну, чего-нибудь там. Растёт, делается, стоит, плывёт… Неважно. И думаю. Как бы его… обрацухерить. Или — рацухнуть. Слово такое латинянское есть — rationalis — разумный. Да только у нас и рациональное — абсурдно. Тогда — абсурдирую. Да, деточка, я много иноземных
Лёгкие летние сумерки постепенно сгущались. Стволы молодых берёзок в леске, где мы устроились в сотне шагов от кромки свежескошенного луга, всё чётче выделялись на темнеющем фоне. Девушка подо мной ахала всё чаще. Наконец, я замер над ней, изогнувшись буквой «зю» в любовной судороге. Аж по спине продрало. От спазматического выплёскивания своего «семенного фонда». И колени горят. От елозанья по ряднине.
«Нет меня — я покинул Расею, — Мои девочки ходят в соплях! Я теперь свои семечки сею На чужих Елисейских полях».Видал я те Елисейские поля. Толпы китайцев и японцев с планшетниками, редкие, поскрипывающие при ходьбе, американские и скандинавские пенсионеры. И стада восточных и южных набежанцев в сфере обслуги. Там хоть — сей, хоть — нет, а ничего приличного не вырастает — асфальт, однако. Вот сад Тюильри — там сеять можно, там и в 21 веке козы по канавам травку щипали.
«Я смеюсь, умираю от смеха: Как поверили этому бреду?! — Не волнуйтесь — я не уехал, И не надейтесь — я не уеду!».И добавлю по Рабиновичу: «не дождётесь!».
Так что, «я свои семечки сею» — «на родных, на Угрянских полях». Вот кто бы раньше сказал — ни за что не «поверил бы этому бреду». От смеху умер бы. А теперь приходится постоянно агрономать. Или правильнее — не про мать, а про папу — «агронопапать»? Короче — «сельхозновывать».
Из моих-то лично «семечек» — ничего не проклюнется, слава богу. А вот вотчинный семенной фонд потихоньку формируется. Без приличной семенной работы на полях ничего приличного не вырастет. Никакой существенно позитивный попадизм без экономики невозможен. А здешняя экономика — сельскохозяйственная. Попадун в «Святой Руси» без диплома Тимирязевки… Коллеги! Учите, нахрен, агрономию!
«Льноутомление почвы наступает из-за размножения паразитных грибов из рода фузариум, поражающих растения льна и сохраняющихся долгие годы в почве».
Почему никто из попадунов не писал про «льноутомление почвы»? Грибок не разглядели? А заражение льна повиликой? Оно же просто глаза режет! Не хуже булатных цвайхандеров. И — «заставляет не только отказаться от повторных посевов, но и выдерживать разрыв между посевом на одном поле — не менее 6–8 лет». А теперь прикиньте, какую отдачу это даёт в здешнем «кочевом земледелии», где крестьянская община сидит, обычно, на одном месте не более 8-12 лет?
Боярин — владеет землёй, но не людьми. Сколько бы я не выпендривался: «у меня — крепостные! Они мне денег должны!» — люди живут по своим, исконно-посконным понятиям. «Сработалась земелька», «пашенки истощилися»… нет урожая — они встанут и уйдут. Ловить холопов да закупов… Можно. И — нужно! Для укрепления святорусской законности и уменьшения кадровой энтропии. Но если почти всё население вотчины враз подымается и откочёвывает… «всем миром»…
«С людьми надо жить». Точнее — с их представлениями, иллюзиями, мифами, стереотипами… Конкретного человечка «об колено ломать» — это одно. А общину, народ… Кроваво будет.
Главная попадунская максима: попадун должен накормить народ…
Не, не так: попадун должен научить народ накормиться…
Снова не так: попадун должен заставить народ научиться накормиться.
Как дитё малое. Сначала:
— Кушай, деточка, кашку. За папу, за маму…
Потом оно уже и само ложкой махает. Потом… само кашу варит, маслит, на стол накрывает. И гордо пощёлкивает MasterCard World Elite. А ведь не хотело, губы зажимало, головёнкой крутило, в ложку пузыри пускало…
Народ — не дитё, в угол не поставишь, по попке не нашлёпаешь. Максимум возможного: чуть сдвинуть «точку равновесия» — их представления о норме. В одном, в другом… Вбросить в массовое сознание новые легенды, стереотипы, цели…
Но — осторожненько! Бухарин как-то кричал российским крестьянам: «Обогащайтесь!». Ну и где теперь тот Коля Бухарин? И где те крестьяне?
Существующие легенды и стереотипы истребить — невозможно. Это ж «Святая Русь»! Такую большую песочницу дочиста не вычистить. А вот что-нибудь новое… Чтобы оно прежнее чуток потеснило… Например — легенду о моей удачливости.
«При введении чего-нибудь нового первая вещь — успех. Одно вышло хорошо, другое, третье вышло хорошо — и вот приобретается уважение, доверие. «Это — малый, голова» — скажут, «это хозяин», и на всякую новость будут уже смотреть с меньшим недоверием, а если в течение нескольких лет все будет идти успешно, то можно приобрести такое доверие, что всякую новость принимать будут».
Эти слова Энгельгардта перед каждым прогрессором на всякой стене должны постоянно огненными буквами гореть!
А у меня с удачей… по всякому. То есть, конечно, я губки надуваю и брюшко выпячиваю. Польское «кепско» (плохо) — никогда! Сплошной святорусский америкос: «Джаст файн! У меня — всё хорошо!». Но сам-то про себя я знаю…
Ещё деталь: крестьянам «удача вообще» — не очень интересна.
Мечом удачно ударил? — Ну, воин, вояка. Расторговался хорошо? — Ну, купец, купчина. А ты вот попробуй на земельке свою удачу явить. Как у тебя зеленя пойдут? Велик ли намолот будет? — А зернецо-то у тебя того… щупловато…
А что где-то там, в тридевятом царстве, в тридесятом государстве… Ихнее благородство славно сказки сказывает…
Выбьют сопли с носов, похмыкают и пойдут себе.
У меня идёт непрерывно и в больших объёмах раскорчёвка. Здешняя земледельческая традиция такова: по новине сеют пшеницу, потом, через пару лет — рожь. У нас после пшеницы вклинивается лён. В эту весну я традицию поломал: погнал сеять лён по росчистям. Всё мне не дали, но 4 десятины… моего льна!