Шрифт:
Глава 1
Граф Октобер въехал в мою жизнь на видавшем виды бледно-голубом «холдене», за которым по пятам следовали опасность и смерть, прося их подвезти.
Когда машина свернула в ворота, я шел к дому через выгул для лошадей и с раздражением наблюдал, как она приближается. Если этот тип намерен мне что-нибудь продать, подумал я, то ничего у него не выйдет! Голубая машина мягко остановилась между мной и дверью моего дома, и из нее появился мужчина.
На вид ему было лет сорок пять, он был плотный, среднего роста, с большой красивой головой и гладко зачесанными волосами. Серые брюки, тонкая шерстяная рубашка, скромный темный
– Где я могу найти мистера Дэниела Роука? – спросил он. Звук его английского голоса даже моему нетренированному уху
сразу напомнил о дорогих частных школах, а в его облике была какая-то неуловимая властность, которая сразу отмела мою догадку о коммивояжере. Внимательно присмотревшись, я решил все-таки не говорить, что меня нет дома. В конце концов, несмотря на свой автомобиль, он мог оказаться возможным клиентом.
– Я Дэниел Роук, – произнес я без особого энтузиазма. Он заморгал от удивления и озадаченно сказал:
– Вот как.
Я давно уже привык к такой реакции. Мой вид действительно не соответствует представлению о владельце преуспевающей племенной фермы. Во-первых, я выгляжу (хотя и не чувствую себя) слишком молодым; к тому же моя сестра Белинда говорит, что нечасто встречается бизнесмен, которого можно принять за итальянского крестьянина. Милая девочка, моя сестра! Просто кожа у меня смуглая и быстро загорает, волосы черные и темные глаза. К тому же на мне были мои самые старые и драные джинсы, грязные сапоги для верховой езды и больше ничего.
В тот день я возился с кобылой, у которой всегда были трудные роды – дело это грязное, и оделся я соответственно. Результатом наших с кобылой усилий явился жеребенок с сокращенным сухожилием на одной передней ноге и подозрением на тот же дефект на другой, что означало необходимость делать операцию и затратить на него больше денег, чем он стоил.
Посетитель некоторое время стоял молча и оглядывал аккуратный выгул за белой оградой, двор конюшни в форме буквы Г и ряд крытых кедровыми досками стойл, где жеребились кобылы и где сейчас лежал на соломе мой несчастный маленький новорожденный. У всего этого был солидный и ухоженный вид, что вполне соответствовало состоянию моих дел: я много вкалывал, чтобы иметь основания дорого продавать своих лошадей.
Он перевел взгляд налево, на большую голубовато-зеленую лагуну и покрытые снегом горы, отвесно поднимающиеся вдоль ее дальнего берега. Клубы облаков увенчивали их вершины, подобно плюмажу. Для его непривычного глаза это, конечно, была прекрасная и величественная картина. Но для меня – просто стены.
– Просто дух захватывает, – сказал он, по достоинству оценив пейзаж. Потом, резко повернувшись ко мне, продолжал несколько неуверенно: – Мне… м-м… сказали в Перлуме, что у вас есть… м-м… конюх из Англии, который… хочет вернуться домой…
Он замолчал, но потом снова заговорил:
– Вероятно, это звучит странно, но при определенных условиях, если он мне подойдет, я готов оплатить ему проезд и предоставить работу в Англии… – Тут его речь снова оборвалась.
Вряд ли, подумал я, в Англии такая острая нехватка конюхов, что их приходится вербовать в Австралии.
– Может быть, вы пройдете в дом? – сказал я. – И все мне объясните?
Я провел его в гостиную, и он издал восторженное восклицание. Эта комната неизменно поражала всех наших гостей. Огромное окно в дальней стене обрамляло самую живописную часть лагуны и гор, отчего они казались еще ближе и, по-моему, еще больше подавляли. Я сел к ним
– Итак, мистер…? – начал я.
– Октобер, – непринужденно сказал он. – Только не мистер, а граф.
– Октобер… это как месяц? Дело было как раз в октябре.
– Как месяц, – подтвердил он.
Я с любопытством взглянул на него. В моем представлении граф должен выглядеть совсем не так. Он был скорее похож на предприимчивого председателя компании на отдыхе. Но потом мне пришло в голову, что ничто не мешает графу быть еще и председателем компании, и наверняка многим из них просто приходится заниматься бизнесом.
– В общем-то я приехал сюда случайно, – сказал он более членораздельно, – и совершенно не уверен в том, что поступил правильно.
Он сделал паузу, достал золотой портсигар и щелкнул зажигалкой, давая себе время собраться с мыслями. Я ждал. Он слегка улыбнулся.
– Наверное, мне стоит прежде всего сказать, что в Австралии я по делу – у меня есть определенные интересы в Сиднее, – но сюда, в Сноуиз, я приехал, потому что совершаю еще и частный осмотр ваших основных центров по выращиванию лошадей и проведению скачек. Я член организации, которая руководит проведением Национальных соревнований по стипль-чезу, или скачкам с препятствиями, и меня, естественно, очень интересуют ваши лошади… Так вот, я обедал в Перлуме, – продолжал он, имея в виду ближайший к нам городок, до которого было пятнадцать миль, – и разговорился там с одним человеком. Он заметил мой английский акцент и сказал, что единственный «помми», живущий в этих местах, это конюх, который настолько глуп, что хочет вернуться обратно в Англию.
– Ну да, – подтвердил я, – это Симмонс.
– Артур Симмонс, – кивнул он. – Что он из себя представляет?
– С лошадьми он обращается отлично, – сказал я. – Но домой хочет только когда пьян. А напивается он всегда в Перлуме, а не здесь.
– А-а… А он поехал бы в Англию, если бы ему предложили?
– Не знаю. Это зависит от того, зачем он вам нужен. Он затянулся, стряхнул пепел и посмотрел в окно.
– Год или два назад у нас были большие неприятности, связанные с допингом скаковых лошадей, – отрывисто сказал он. – Очень большие неприятности. Состоялись судебные процессы, несколько человек были приговорены к тюремному заключению, мы ужесточили правила обеспечения безопасности конюшен, ввели обязательные анализы слюны и мочи лошадей. Мы стали проверять первых четырех лошадей во многих скачках, чтобы прекратить допинг для победы, и кроме этого – каждого подозрительно проигравшего фаворита, чтобы исключить допинг для проигрыша. После введения новых правил почти все результаты проверок были отрицательными.
– Это замечательно, – сказал я не особенно заинтересованно.
– Отнюдь. Просто кто-то нашел такое вещество, которое не могут обнаружить наши химики.
Так называют английских иммигрантов, недавно живущих в Австралии.
– Вряд ли это возможно, – вежливо отозвался я. День проходил совершенно бездарно, а у меня было еще полно дел.
Он почувствовал мое безразличие.
– Мы насчитали уже десять случаев, все победители. Но это только те случаи, в которых мы уверены. Лошади явно выглядели подозрительно возбужденными – хотя лично я ни одной из них не видел, – а анализы ничего не показали. – Он замолчал. – Допинг это почти всегда работа кого-то из своих, – продолжал он, глядя прямо на меня, – то есть, я хочу сказать, что конюхи почти всегда как-то в этом замешаны, даже если они только показали кому-то нужную лошадь.