Ради острых ощущений
Шрифт:
От нечего делать я стал читать раздел, относящийся к Чепстоу. Нашел «длинный кусок», о котором говорил Пэдди, в нем оказалось двести пятьдесят ярдов. Я посмотрел Келсо, Седжфилд, Ладлоу, Стаффорд и Хейдок. Финишные прямые этих ипподромов были гораздо длиннее, чем в Чепстоу. Я проверил финишные прямые всех упомянутых в книге ипподромов. Эйнтри Гранд Нэшнл имел вторую по длине финишную прямую, на первом месте оказался Седжфилд, а с третьего по шестое заняли Ладлоу, Хейдок, Келсо и Стаффорд. На всех этих ипподромах участки от последнего
Итак, география была ни при чем – почти наверняка мошенники выбрали эти пять ипподромов из-за финишных прямых длиной в четверть мили.
Это уже была зацепка, хотя и маленькая, благодаря которой можно было надеяться привести хаотическую картину в более или менее упорядоченное состояние. Несколько воспрянув духом, я захлопнул книгу и в четыре часа вышел вслед за остальными в неприветливый, залитый дождем двор, чтобы провести по часу возле каждой из своих лошадей, старательно чистя их шкуры, чтобы они приобрели здоровый блеск, вороша и приводя в порядок соломенные подстилки, принося воду, держа им головы, пока Инскип делал обход, укрывая их на ночь и насыпая им корм. Как обычно, все закончили работу часов в семь, поужинали только к восьми, переоделись и, набившись, как сельди в бочку, всемером в старенький дребезжащий «остин», покатили в Слоу.
Бильярд, дротики, домино, нескончаемое добродушное хвастовство – все было как всегда. Я сидел и терпеливо ждал. Было уже около десяти, посетители допивали пиво и говорили о том, что завтра рано вставать, когда Соупи прошел через всю комнату к двери и, заметив мой взгляд, кивком предложил мне выйти вслед за ним. Я поднялся, вышел и нашел его в туалете.
– Это тебе. Остальное во вторник, – коротко сообщил он, сжав губы и меряя меня ледяным взглядом, и с видом бывалого человека протянул мне толстый коричневый конверт.
Я положил его во внутренний карман своей черной кожаной куртки и кивнул Соупи. Не желая отставать от него в бывалости, я тоже молча и без улыбки посмотрел на него, повернулся на каблуках и пошел обратно в бар. Через некоторое время вернулся и он.
Я снова втиснулся в «остин», приехал домой и лег спать с семьюдесятью пятью фунтами и пакетиком белого порошка, спокойно лежащими на моей груди.
Глава 6
Октобер сунул палец в порошок и попробовал его.
– Я тоже не знаю, что это такое, – сказал он, качая головой. – Отдам на анализ.
Я наклонился к собаке, потрепал ее по спине и почесал за ушами. Октобер продолжал:
– Но вы понимаете, как это рискованно – взять деньги и не дать лошади эту отраву?
Я усмехнулся.
– Это вовсе не смешно, – серьезно сказал он. – Такие люди пускают в ход ноги не задумываясь, а если вам переломают ребра, это вряд ли поможет нашему делу.
– Вообще-то говоря, – сказал я, выпрямляясь, – лучше было бы, если бы Спаркинг Плаг и в самом деле проиграл… Если пройдет
– Вы совершенно правы. – В его голосе послышалось облегчение. – Спаркинг Плаг должен проиграть, вот только Инскип… как я ему скажу, чтобы жокей придержал лошадь?
– И не надо ничего говорить. Зачем втягивать их в неприятности? А я как раз неприятностей не боюсь. Лошадь не выиграет, если не дать ей пить с утра, а прямо перед скачкой дать ведро воды.
Он взглянул на меня с веселым изумлением.
– Я смотрю, вы тут кое-чему научились.
– Если я расскажу вам все, чему я научился, у вас волосы дыбом встанут.
Он улыбнулся.
– Тогда договорились. Боюсь, это единственное, что нам остается. Интересно, что сказали бы в Национальном скаковом комитете, если бы узнали, что один из его председателей сговаривается с собственным конюхом придержать фаворита? – Он засмеялся. – Я предупрежу Родди Беккета, чтобы он не удивлялся… хотя для Инскипа в этом не будет ничего веселого… да и для конюхов, если они поставили на Спаркинг Плага. И для всех тех, кто потеряет на этом деньги.
– Это уж точно, – согласился я.
Он снова завернул белый порошок и положил его обратно в конверт с деньгами. Семьдесят пять фунтов были неосторожно выплачены мне в новеньких пятифунтовых бумажках с последовательными номерами, и мы решили, что Октобер заберет их и попытается выяснить, кому они были выданы.
Я рассказал ему о длинных финишных прямых на тех ипподромах, где выигрывали наши одиннадцать лошадей.
– Похоже на то, что они, в конце концов, и вправду пользовались витаминами, – задумчиво произнес он. – В тестах на допинг их нельзя обнаружить, потому что формально они не допинг, а пища. Проблема с витаминами вообще очень сложна.
– Они повышают выносливость? – спросил я.
– Да, и довольно сильно. Лошади, которые обычно сдают на последней полумиле – а вы говорите, что все одиннадцать принадлежат к этому типу, – идеально для этого подходят. Но мы сразу подумали о витаминах, и их пришлось исключить. Они могут заставить лошадь выиграть, если ввести большую дозу в кровь, они не проявляются при анализе, но они не проявляются и ни в чем другом. Лошадь не возбуждается, не возвращается после скачки в таком состоянии, как будто у нее допинг из ушей капает. – Он вздохнул. – Не знаю…
С сожалением я признался, что не узнал ничего полезного из присланной Беккетом рукописи.
– В отличие от вас мы с Беккетом и не возлагали на нее особых надежд. На этой неделе я много с ним разговаривал, и мы пришли к выводу, что вам стоило бы перебраться в одну из конюшен, где тренировались эти лошади, – может, вы обнаружили бы что-нибудь существенное прямо на месте. Жаль, что восемь лошадей были проданы в другие конюшни, но три остались у прежних тренеров, и лучше всего вам было бы попасть именно туда.