Ради острых ощущений
Шрифт:
– Извиниться? – Я был ошеломлен. – За что?
– За мою сестру.
Я встал и повернулся к ней.
– Не надо, – горячо попросил я.
Меня слишком часто унижали в последние несколько недель, чтобы мне было приятно видеть кого-то в подобном положении.
Она покачала головой.
– Боюсь, – она судорожно глотнула, – боюсь, наша семья обошлась с вами несправедливо.
Светлые волосы, подобно нимбу, серебрились вокруг ее головы, подсвеченные косыми лучами бледного солнца, падающими из окна за ее спиной. На ней был алый свитер, надетый под темно-зеленое платье без рукавов. Мне было приятно смотреть на нее,
– Пожалуйста, не переживайте из-за этого.
– Не переживать! – воскликнула она. – А что еще мне остается делать? Я, разумеется, знала, почему вас уволили, и несколько раз говорила отцу, что вас следовало бы вообще посадить в тюрьму, и вдруг я выясняю, что это все неправда! Как вы можете так спокойно к этому относиться и предлагать мне не переживать, если все уверены, что вы виновны в отвратительном преступлении, а на самом деле это ложь?
В ее голосе слышалась боль. Ей было искренне неприятно, что кто-то из ее семьи мог поступить так нечестно, как Пэтти. Она испытывала чувство вины только потому, что это ее сестра. Я был тронут, но ведь я сразу понял, что она действительно милая и порядочная девушка.
– А как вы это узнали? – спросил я.
– Пэтти сама сказала мне в прошлую субботу. Мы с ней болтали, как обычно. Раньше она всегда отказывалась говорить о вас, а тут вдруг рассмеялась и рассказала мне все, как будто это уже не имеет значения. Конечно, я знала, что она… м-м… интересуется мужчинами – такая уж у нее натура. Но это… Я была просто потрясена, даже не поверила ей сначала.
– А что именно она вам рассказала?
За моей спиной наступила пауза, потом я снова услышал ее голос, на этот раз он слегка дрожал.
– Она сказала, что попыталась заставить вас заниматься с ней любовью, а вы не стали. И что… она расстегнула платье и хотела вас соблазнить, но вы только велели ей одеться. Она была в такой ярости, что весь день придумывала, как бы вам отомстить, а в воскресенье утром нарочно разревелась и сказала папе… сказала папе…
– Что ж, – улыбнулся я, – пожалуй, это несколько больше соответствует истине.
– Это совсем не смешно, – возразила она.
– Не смешно. Просто мне стало легче.
Она вышла из-за моей спины, села в кресло напротив и посмотрела на меня.
– Так значит, вам вовсе не было все равно?
– Не было.
– Я сказала отцу, что она наговорила на вас. До этого я никогда не рассказывала ему о ее любовных похождениях, но тут совсем другое… Так или иначе, в воскресенье после ленча я ему все выложила. – Она остановилась заколебавшись. Я ждал. Наконец она все-таки решила продолжать. – Только вот что странно – мне показалось, что он совсем не удивился. Его это не поразило, как меня. Просто он вдруг стал очень уставшим, как будто услышал печальное известие. Так бывает, например, когда кому-то говорят, что после долгой болезни умер друг. Я ничего не поняла. А когда я сказала, что обязательно надо предложить вам вернуться обратно, он отказался наотрез. Я пробовала его переубедить, но он непреклонен. Он даже не согласился сказать мистеру Инскипу, что вас уволили незаслуженно, и взял с меня слово не передавать ему и никому другому то, что я узнала от Пэгги. Это так несправедливо, – горячо заключила она, – и я решила,
Я улыбнулся ей, это получилось как-то само собой. Она была так хороша со своими ослепительно светлыми волосами и нежным румянцем, что легкая неправильность черт ее лица не имела значения. Ее серые глаза были полны искреннего, неподдельного сожаления, и я понимал, что она принимает так близко к сердцу поступок Пэтти, поскольку он отразился на простом конюхе, не имеющем возможности защищаться. Это тоже не облегчало моего положения – я понятия не имел, что ей ответить.
Разумеется, я отлично сознавал, что Октобер не может объявить меня безвинно пострадавшим – даже если бы и хотел, в чем я очень сомневался, – ведь это может дойти до ушей Хамбера, и уж тем более ни к чему было бы предлагать мне вернуться обратно. Ни один нормальный человек не останется у Хамбера, если он имеет шанс уйти к Инскипу.
– Если бы вы знали, – медленно проговорил я, – как мне хотелось, чтобы ваш отец поверил в мою невиновность, вы бы поняли – ваши слова для меня ценнее десятка прекрасных рабочих мест. Мне очень нравится ваш отец. Я уважаю его и думаю, что он совершенно прав – если он снова возьмет меня на старое место, это будет все равно что объявить во всеуслышание, что его дочь как минимум лгунья, если не хуже. Ни вы, ни я не можем от него этого требовать. Лучше оставить все как есть.
Некоторое время она молча смотрела на меня. Мне показалось, на ее лице отразилось сначала облегчение, потом удивление и, наконец, замешательство.
– И вы не хотите совсем никакой компенсации?
– Нет.
– Я вас не понимаю.
– Послушайте, – сказал я, вставая, чтобы укрыться от ее внимательного взгляда, – я ведь не невинный ягненок. Я же действительно поцеловал вашу сестру и тем самым подтолкнул ее ко всему остальному. А потом мне стало стыдно и я остановился… Нельзя сваливать все только на нее. Я тоже был хорош. И поэтому… пожалуйста, не переживайте так из-за меня.
Я подошел к окну и уставился в него.
– Но людей не вешают за убийства, которые они передумали совершать, – сухо возразила она. – Вы очень великодушны, я этого не ожидала.
– В таком случае не стоило приглашать меня сюда, – небрежно бросил я. – Вы сильно рисковали.
Окно выходило во двор – аккуратный квадрат газона, окруженный широкими дорожками. Он был залит ранним весенним солнцем и казался пустым и мирным.
– Рисковала… чем? – удивилась она.
– Я ведь мог поднять шум, нанести ущерб фамильной чести… пятно на имени Тэррен и все такое. Куча грязного белья в воскресных газетах, удар по репутации вашего отца в деловых кругах.
Вид у нее был ошеломленный, но решительный.
– Все равно, если было совершено зло, его надо исправить.
– И к черту последствия?
– И к черту последствия, – тихо повторила она.
Я снова улыбнулся. Она была в чем-то похожа на меня – я ведь тоже наплевал на некоторые последствия.
– Ну, – неохотно сказал я, – пожалуй, мне пора. Спасибо за приглашение. Я отлично понимаю, что вы всю неделю собирались с силами для этого разговора, и благодарен вам больше, чем могу выразить.
Она взглянула на часы и неуверенно предложила: