Ради смеха, или Кадидат индустриальных наук
Шрифт:
— Да. Французский и арабский. Немецкий похуже.
— Слышь-ка, во дает!
— А как тогда, мусье, понимать ваше обличье? — И Миша новел рукой от башмаков до проплешины незнакомца.
— Обычная история на почве алкоголизма. Пока язва. Ждем рака.
– Будешь еще пить? — спросил Миша у незнакомца.
– Спасибо, хватит.
Такое было хорошее настроение у Миши! А вот пообщался пять минут с… Подумалось: с алкоголиками. Но прогнал эту мысль. С несчастными скорее. И потускнело все вокруг.
Миша включил магнитофон, и в уши ударила густая
— Нарушаем? — небрежно отдавая честь, не то спросил, не то констатировал инспектор.
– Утром проезжал, никакого знака не было! — для порядка забунтовал Блинов, отлично понимая, что это не оправдание.
— Права, техталон… Гражданин, вы забыли деньги в правах. Немедленно уберите!
— Какие деньги? — округлил глаза Миша. — Это не мои, у меня и десяток-то не было.
— Хорошо, — спокойно сказал инспектор, и у Миши сразу отлегло от сердца. Инспектор посмотрел по сторонам и продолжал: — Сейчас пригласим понятых и оформим эти десять рублей как взятку при исполнении обязанностей.
— Это мои деньги! — крикнул Миша, выхватывая из рук милиционера злополучную ассигнацию. — Никакую взятку я давать не собирался.
— Тогда прокольчик сделаем.
— А может, пе надо, а? Товарищ сержант, возьмите штраф. Прошу, штрафаните!
Инспектор, нацелившийся сделать насечку, отвел руку и задумчиво проговорил:
— Не плохой ты вроде парень, а хотел взяткой оскорбить.
– Да я…
— Так и быть, — вынес окончательный вердикт инспектор, — учитывая, что от вас, нарушителей, голова раскалывается, принеси-ка мне из того кафе стаканчик коньяку.
Миша расцвел в улыбке.
— Золотой ты человек, товарищ сержант! Мигом сделаю. — Переступив через бордюр, Миша оглянулся. — А может, бутылку?
– Обижаешь, — поморщился инспектор, Блинов стремглав бросился к кафе, заказал двести граммов коньяка, пол-лимона и, прикрывая ношу полой пиджака, направился к месту происшествия. Инспектор сидел в машине. Он молча взял стакан и вмиг перелил содержимое в свое горло. Крякнул, смачно закусил лимоном и сказал:
— А ты взятку предлагал. Нехорошо. Поезжай!.. И Миша уехал.
VIII
…А сейчас давайте чуть поближе познакомимся с Элей, милой двадцатилетней девушкой, не прошедшей по конкурсу в медицинский институт. Она бы не попала на страницы повести, если бы хоть раз не послушалась мамы. Но сделать это она не могла да и не хотела. Потому что мама у Эли
— Мамочка, я познакомилась с Володей, — сказала как-то Эля.
— А кто его родители?
— Я не спросила.
— Надо было спросить. А кто он сам?
— Он учится в техникуме.
— В техникуме? Забудь о нем, дочка, это не наш вариант.
— Но, мама…
– Я свое мнение сказала.
Были и другие варианты. Да почему бы им и не быть у симпатичной девушки, модной и, заметим, строгих правил? Но — увы! — варианты были не «наши». Мама на десять, а то и на двадцать лет вперед по месяцам, по годам расписывала будущую семейную жизнь Эли с очередным горемыкой. Жизнь, по-маминому, получалась жалкая и тоскливая. Понемногу у Эли выработался стереотип жениха, который бы смог удовлетворить запросы мамы, ну и ее, конечно. Он должен быть элегантный, интеллектуальный, с престижной профессией и… возраст не имел значения. Желательно, чтобы был разведенный, а если есть дети, чтобы были взрослыми.
— Поверь мне, дочка, лучше прожить жизнь в гостиной, чем на кухне.
Однако интеллектуальные и элегантные на жизненном пути Эли не попадались. А если и попадались, то разводиться почему-то не торопились. И тогда за дело взялась мама.
Однажды она влетела в квартиру и рассыпала на столе кучу конвертов.
— Что это, мама?
— Сейчас все узнаешь.
Мама разорвала первый конверт и вытряхнула из него фотокарточку. Бравый и лысый, как бильярдный шар, мужчина, томно закатил глаза и разве что только не мурлыкал. Мама отодвинула фотографию и вспорола следующий пакет. На этот раз на женщин воззрился пятидесятилетний разбойник с таким носом, что мама перевернула фотографию, отыскивая там его продолжение. Продолжения не было. Был текст:
«Дорогая! Я вас буду лубить!»
– Какой кошмар! Мама, объясни, наконец, в чем дело?
— Погоди, — отмахнулась мать. — Впрочем, никакого секрета нет. Я от твоего имени дала объявление в газету. Ну, мол, ищу спутника жизни и все такое прочее.
— Мама!
— Что, мама? Помоги лучше распечатать письма. Я ведь не думала, что откликнется весь паноптикум, — брезгливо отбрасывая следующую фотографию, сказала мама.
— Покажи, мама.
— Нет-нет, дочка, не смотри, а то ночью плохо спать, будешь.
Но как бы то ни было, из тридцати писем два весьма заинтересовали и маму, и дочку. И слог культурный, и люди, судя по всему, самостоятельные, и на фото, если не красавцы, то и не рожи, прости господи!
Но и от этих потенциальных женихов проку было мало. Один, как выяснилось, уговорил своего внука составить любовное послание, а другой готов был предложить руку и сердце только в том случае, если Эля и мама разрешат ему поселиться вместе с двоюродным братом.
Мама на какое-то время сникла. И случилось так, что в эту пору Эля познакомилась с Мишей Блиновым. Что он торгует пивом, Эля благоразумно промолчала, а вот про «Жигули» маме было доложено во всех подробностях.