Ради тебя одной
Шрифт:
– Скольких видишь? – спрашиваю Вовчика и снова переключаю рацию на прием.
– Четверых, – шепчет Вовчик.
Я вижу пятерых – у нас разные углы обзора. И вряд ли их намного больше. Большой Араб умен и хитер. Он никогда не ходит крупным стадом. Крупное стадо – хорошая цель для артиллерии и вертолетов. А так укусил – причем только крупную, дорогую дичь – и скрылся. Зарабатывает большие деньги при в общем-то незначительном риске.
Вообще-то арабов здесь побили уже больше двухсот. Это только те, чьи тела «чехи» не сумели утащить. Но настоящие профессионалы, а Большой Араб настоящий профессионал, гибнут крайне редко. Ведь таких, как мы с Вовчиком, – единицы. И конечно, салаги-срочники или алкаши-контрактники просто не в состоянии сражаться с подобными монстрами. Максимум, на что их хватает, – бакшиш на блокпостах собирать.
Вот поэтому мы с Вовчиком в таком большом почете. И наши жизни стоят даже дороже, чем хорошие снайперские винтовки. Шучу, конечно.
– Вот он! – восторженно шепчет Вовчик. – Берешь, командир?
– Мать твою! – не менее восторженно отвечаю я. Он и вправду большой, этот араб. На голову выше остальных. Черты лица в прибор ночного видения не разглядеть, но необычные габариты видны четко. – Работаем! – командую я и всаживаю – с малыми интервалами для восстановления прицела – в Большого Араба пол-обоймы. Три пули вошли в него еще до того, как он упал. Думаю, и две последние тоже не мимо. Это не спорт, здесь лежачих бьют.
«Эсвэдэшка» Вовчика в это время больно кусает остальных. Потом мы чуть не кубарем летим с дубов, причем я все-таки тащу за собой винтовку. Вовчик пыхтит рядом, но вижу, что орудие производства он тоже не бросил. Вот ведь упорный, зараза!
Оставшиеся в живых «чехи» очень точно, несмотря на ночь и кратковременность огневого контакта, поливают наши бывшие «гнезда» огнем из старых «калашей». Толковые ребята! Мгновенно опомнились. Что значит опыт. Тяжелые пули осыпают нас сбитыми ветками и листьями.
Но и мы не лыком шиты: старый знакомец десантник, теперь уже капитан, владеет ручным пулеметом Калашникова не хуже, чем мой бывший беоровский шеф фотоаппаратом: куда смотрит, туда и попадает. Даже за триста метров слышны вопли. Вряд ли это Большой Араб. Надо думать, он уже свое отвопил.
Через двадцать минут мы все – под броней. Без потерь. Мощный дизель заводится с пол-оборота, машиненка лихо выпрыгивает из укрытия, сбрасывая с себя маскировочную дребедень.
А над нами, несмотря на темень, гудят два вертолета. Говорят, сюда пришли машины с боевым комплексом для ночных действий. Модернизированные «Ми-28», а то и даже «Ка-52». Неужто научились работать? Они сопровождают нас все пятнадцать километров оставшейся дороги.
– Нехреново умеете! – оценила наши навыки десантура.
– На триста метров и ребенок сможет, – скромно открещиваемся мы. В этой малой победе главная заслуга – не наша. А разведки, которая за эти годы тоже кое-чему научилась. Если так дальше пойдет, то Большие и Малые Арабы пойдут искать более легкие хлеба – истинные борцы за веру среди них встречаются не так часто.
По кругу пошла фляжка с водкой, выданная чумазым бээмпэшником.
– За победу, командир! – поднимает фляжку Вовчик и прикладывается к ней солидным глотком.
– За победу! – говорю я, когда алюминиевый сосуд доходит до меня.
Мне хорошо. Я снова среди своих.
Я – снайпер, и мне нравятся простые диспозиции: впереди – враг, по бокам – друзья, сзади – Россия. Я – на своем месте.
Я – дома.