Ради жизни на земле (сборник)
Шрифт:
— Лопаты выданы всем, — доложили они.
Комбат подошел к одному бойцу и спросил:
— Где лопата?
— Я ее в блиндаже оставил. Мешает. Идешь, а она бьет по бедру. Да и зачем она зимой?!
— Значит, и в бой пойдешь без лопаты?
Боец молчал.
Об этом случае стало известно командованию полка. В тот же день по указанию полковника Капрова и комиссара полка Мухамедьярова весь комсомольский актив проводил разъяснительную работу среди молодых бойцов.
В том же 2-м батальоне мне довелось услышать беседу комсорга Василия Минаева.
— Лопата может сделать
Но задача состояла в том, чтобы самоокапывание в бою стало привычкой каждого бойца. Было решено использовать для этого и полевые занятия.
Партийные и комсомольские активисты, принимавшие участие в учении, получили задание снова и снова напоминать молодежи о повышении воинского мастерства. Для передачи опыта самоокапывания пригласили на полевые занятия самого старого воина — лейтенанта Ербатыра Ермекова.
Возвращаясь с полевых занятий, я заглянул в полковую батарею семидесятишестимиллиметровых пушек, где комсоргом был Баркалов. Он мне говорит:
— Знаешь, наши комсомольцы ведут разговоры о соревновании между расчетами за то, чтобы при наступлении не отставать от боевых порядков стрелковых подразделений.
Соревнование в бою. Это был еще один почин комсомольцев-артиллеристов.
Я доложил о нем комиссару полка. Он одобрил и сразу же дал указание комиссарам батальонов поддержать начинание комсомольцев и распространить его среди стрелковых подразделений. Развернулось соревнование между взводами и ротами за то, чтобы ни один боец во время похода не отставал.
Стали поступать боеприпасы. В штаб все чаще наведывались командиры взаимодействующих частей. Надвигались большие события.
Дивизия получила боевую задачу: совместно с другими частями Красной Армии прорвать фронт, отрезать одну из армейских группировок врага, окружить ее и уничтожить, действуя в глубоком тылу противника. В сорокаградусный мороз, по глубокому снегу панфиловцы совершили марш. Наш полк сосредоточился юго-восточнее города Старая Русса с задачей: наступать в авангарде дивизии.
После марша полк остановился в лесу. Впереди — противник. Бойцы сделали шалаши из веток, приготовили ужин. К ночи мороз усилился, но костры разжечь нельзя: летали вражеские самолеты.
Меня вызвали в избушку, где собрались командиры и политработники. Полковник Капров заметно волновался.
Ознакомив нас с обстановкой, он отдал предварительные распоряжения о наступлении. Комиссар полка Мухамедьяров предложил в оставшиеся до наступления часы напомнить воинам об их ответственности перед Родиной и народом за разгром врага, призвать к подвигам во имя Отчизны. Нам был вручен свежий номер дивизионной газеты «За Родину!» с призывом политуправления Северо-Западного фронта. Политработники направились в роты и батальоны.
После совещания командир полка оставил меня и командира взвода разведки лейтенанта Мендыгазина. Перед нами он поставил задачу: в 24.00 скрытно со взводом пешей разведки на лыжах и в маскхалатах пробраться в тыл противника.
С севера дул пронзительный холодный ветер, начиналась метель. Погода благоприятствовала нам.
Четыре часа. Стрельба из станкового пулемета — знак начала нашего наступления на село.
— Огонь!
Пулеметчик Василий Минаев начал обстрел села. Одновременно открыли огонь остальные бойцы. Под прикрытием пулеметного огня мы быстро подошли к селу и повели уличный бой на его южной окраине. С северо-востока пошли в наступление две роты автоматчиков 2-го батальона.
Санитарка-комсомолка Майя Квятковская, прижавшись к земле, быстро подползала к раненым, оказывала им первую помощь и оттаскивала в укромное место. Вдруг вражеская пуля впилась в ее плечо. Девушка сама перевязала рану. И опять за дело. Снова под яростным огнем противника вместе с другими санитарами она отправляет раненых в укрытие. Над деревней пронесся фашистский самолет и сбросил бомбы. Дом, куда Майя временно перенесла раненых с поля боя, загорелся. Санитарка, забыв про боль, бросается в избу. Часть раненых погибла. Уцелевших девушка выносит в безопасное место. И тут вражеский самолет, отбомбившись, на бреющем полете обстрелял деревню из пулемета. Сраженная, упала на снег комсомолка Квятковская.
Гвардейцы отомстили за смерть всех своих товарищей. Вскоре село было нашим. В плен взято 28 солдат, захвачен склад с боеприпасами и 15 автомашин.
Над погребом одного из домов показалась кудрявая мальчишеская голова.
— Ребята, наши пришли!
Выскочив из погреба, парнишка устремился к бойцам. За ним, жмурясь от света и протирая опухшие глаза, бегут несколько мальчиков и девочек. Детишки окружили солдат. Босоногие, полураздетые, они жмутся к нам, словно к родным.
Я спрашиваю ребят о родителях.
— У меня мамы нет — ее угнали немцы. Она сказала мне потихоньку: «Убегу, жди меня». И все ее нет.
— Скоро все ваши мамы и сестры вернутся, — говорим мы детям.
Измученные старики, женщины и дети возвращаются из окрестных лесов, выходят из подвалов.
На окраине села со своей походной кухней останавливается старшина Петр Данилович Скляров. Около него толпятся детишки. Впалыми глазенками смотрят они на него, на буханки черного хлеба, жадно вдыхают запах фронтовых солдатских щей.
Подходят и взрослые. Солдаты тоже не ели со вчерашнего дня, но повар Токбай Алишев раздает вначале пищу населению.
— Кушайте на здоровье! — ласково угощает он ребятишек.
— Кушайте, мать, кушайте, — говорит старший сержант, помощник командира хозяйственного взвода полка Асанов пожилой женщине, а сам берет маленькую девочку на руки, смотрит в ее печальные глаза, крепко прижимает к груди, целует.
— Дяденька, папку моего не встречали? Он у меня тоже воюет.
— Как уничтожим фашистов, — ответил Асанов, — отец обязательно вернется.