Радиант
Шрифт:
Тут с кресла встала Канилла, ударила серебряной палочкой в стоящий рядом с ее прибором маленький серебряный гонг — знак главенства. Мелодичный звук разнесся по залу. Не успел он умолкнуть, как Канилла звонко, непринужденно, весело произнесла, очаровательно улыбаясь:
— Дамы и господа! Его величество оказал нам честь, согласившись стать членом Ассамблеи... что ставит нас выше всех прочих Ассамблей, а это приятно, не правда ли? Его величество не хотел бы никого стеснять и потому считает, что можно на время его пребывания здесь значительно урезать обычные правила этикета. Подобное в истории случалось нередко, вспомним королеву Дайни Барг...
И послала Сварогу многозначительный взгляд, явно означавший что-то вроде: ну подыграйте, что вы сидите! Сварог торопливо
— Действительно, дамы и господа, здесь так весело, что мне захотелось побыть среди вас и как один из вас. Надеюсь, никто не станет возражать?
На лицах некоторых появились первые неуверенные улыбки. Ну, кажется, лед тронулся и начал таять, с облегчением подумал Сварог. И продолжал:
— Вы мне доставите большое удовольствие, если не будете держаться скованно. Иначе, чтобы не мешать непринужденному веселью, мне придется вас покинуть, а мне бы этого совсем не хотелось, мне у вас очень нравится... Забудьте, что среди вас король, — он широко улыбнулся. — Конечно, не стоит доводить вольность в обращении до того, чтобы хлопать короля по плечу и называть по имени (улыбки стали шире, послышались смешки), но в остальном, я вас душевно прошу — отбросьте всякую скованность. Мне будет приятно.
Он сел. Стоявшие один за другим стали опускаться в кресла. За плечами Сварога бесшумными тенями обозначились лакеи — скорее всего, настоящие, не все слуги здесь были оперативниками. Кто-то знал его вкусы: перед ним, словно из воздуха, возникло блюдо с вальдшнепами под брусничным вареньем, блюдо с тонко нарезанным и невероятно красиво уложенным ноздреватым ратагайским сыром, в бокал зеленоватой струйкой полился «Сильванский ревень».
Гаржак ударил по струнам:
— Надежды прочь, сомнения долой,
забыты и досада, и бравада.
Граница между небом и водой
уже неразличима, и не надо.
По-прежнему свободный свой разбег
сверяя с параллелью голубою,
плывет неутомимый наш корвет,
волнуемый лишь смертью и любовью...
Очень походило на то, что он, моментально оценив ситуацию, подыгрывал Канилле и Сварогу, добавляя непринужденности. И в самом деле, Сварог с радостью увидел, что застолье понемногу возвращается в привычную колею, безмятежное течение: понемногу к яствам потянулись вилки и ножи, зазвенели бокалы, стала вновь разгораться веселая болтовня. Гаржак, послав Свароту быструю ухмылку, с замашками опытного менестреля прошелся вдоль стола:
— Воистину ничем не дорожа
за этим легкомысленным занятьем,
мы верим, что не будет платежа,
Но если он и будет, мы заплатим...
Чего бояться нам — тюрьмы, тоски,
Ущерба очагу, вреда здоровью?
Но это все такие пустяки
в сравнении со смертью и любовью...
Облегченно вздохнув, Сварог осушил до дна свой бокал. К нему вновь склонилась Яна, спросила тихо, нетерпеливо:
— Ну, что там?
— Пока ничего, Вита, — ответил он так же тихо. — Но если все пройдет гладко, еще до рассвета возьмут человека, который, никаких сомнений, сможет рассказать немало интересного...
...В конце концов вибрация стала настолько сильной, что Сварог проснулся. Перед тем как заснуть, он положил «портсигар» под уголок подушки, поближе к лицу, сначала хотел вообще не спать, но вот сморило. Прочитав сообщение, тихонько выбрался
Гончие не просто взяли след — догнали зверя...
Утро стояло прекрасное, казалось, весь мир свеж, чист и совершенно лишен грехов и грязи. Ох, если бы...
Интагар дожидался его на крыльце, стоял с крайне довольным лицом. Сварог нетерпеливо сказал:
— Как я понял из сообщения, все отлично. Взяли чисто, я так понимаю. Какие-нибудь текущие соображения есть?
— Выглядит крепким орешком, ваше величество, — сказал Интагар. — И тем не менее... Понимаете ли, именно с купцами сплошь и рядом работать гораздо легче. Купец привык всю свою сознательную жизнь, что ни день, взвешивать, оценивать и переоценивать, рассчитывать, просчитывать наперед. У купцов все эти качества гораздо более ярко выражены, чем у многих других (вспомнив патриция Кадората, Сварог согласно кивнул). Когда мы их брали, он не танцевал, не дергался, ничем таким не пугал — даже когда оказался здесь и понял, что имеет дело вовсе не с «ночными портными». Я бы сказал, очень выжидательно держался — и в башке, я уверен, уже заработала счетная машинка... Чтобы не терять времени, я рискнул проявить некоторое самовольство: сказал ему, по чьему приказу он арестован, показал пыточную. Он, стараясь сохранять хладнокровие, тут же напомнил, что пытки у нас запрещены. Ну, а я напомнил ему, что вы — еще и гланский король, а до Глана часа два полета. Вот тут у него в глазах что-то примечательное мелькнуло, отрубите мне голову, но он прекрасно понял свое положение и должным образом оценил, ваши люди, о которых вы предупреждали, прилетели, сидят в соседней комнате. Простите за самовольство...
— Пустяки, — отмахнулся Сварог. — Вы все правильно сделали, мне не придется повторять лишний раз... пойдемте.
Он не собирался заморачиваться долгими психологическими ловушками-подвохами. Как там говорил тот гестаповец в знаменитом романе Юлиана, а потом и в фильме? «Сейчас не первый год войны, а четвертый. Время убыстрилось, у нас нет возможности держать вас в камере и разрабатывать тщательным образом». Да, мы в схожей ситуации, даже худшей. Мы понятия не имеем, сколько у нас осталось времени, прежде чем они начнут — а они непременно что-то начнут. Данное Орку поручение не похоже на глупый розыгрыш — и на дезинформацию тоже. Дезинформация призвана отвлечь противника от чего-то конкретного, что ему удалось, узнать — но мы-то не знаем ничегошеньки. Так что — минимум разговоров и никаких угроз. Дозу эликсира в глотку — и понеслось...
Еще издали Сварог услышал за дверью пыточной отчаянный женский визг. Повернулся к Интагару. Тот преспокойно пожал плечами, хмыкнул:
— Ничего особенного, ваше величество. Рабочие будни, не имеющие отношения к главному...
Сварог больше ничего не стал спрашивать: плевать на все, что не имеет отношений к главному...
Коринт Бадеш сидел на стуле для посетителей, а над ним возвышался тот верзила, моментально исчезнувший из комнаты по знаку Интагара. Сварог с некоторым усилием придвинул неподъемный (действительно, трудновато драться такими в кабаке) стул к торцу Интагарова стола, сел и принялся рассматривать Бадеша. Крепкий кряжистый мужик лет пятидесяти, в темных волосах и аккуратно подстриженной бородке уже появилась седина, глаза умные, настороженные, верится Интагару, что в голове у этого типа уже давно щелкает счетная машинка...
— Вы не смазливая служаночка, а я не хваткий драгун, — сказал Сварог резко. — Долгих и проникновенных убалтываний не будет. Кратко и по существу... Вы знаете, кто я такой?
— Конечно, ваше величество...
— Доводилось слышать, что я безошибочно отличаю правду от лжи?
— Ходят такие разговоры...
— Так и есть, — сказал Сварог. — Слово короля. Будем проводить испытания этой моей способности, или так поверите?
— Пожалуй, так поверю, — сказал Бадеш. — Достаточно серьезные люди говорили...