Радиус Нестора
Шрифт:
– Вы там никого не встретили?
– невнятно осведомился Натоптыш, ущемленный в артикуляции сосанием пальца.
– Кого там встретишь, - Нестор бесшумно опустился на маленькое бревнышко. Всю жизнь он считал, что живет в духе - плохом ли, хорошем, но только не на земле. К вопросу Натоптыша он, казалось, не проявил никакого интереса, считая любое явление наваждением майя - как, впрочем, и было, он думал именно так и именно в этих выражениях, которых нахватался в незапамятные времена, когда все было иначе, но в сущности, с точки зрения майя, так же.
– Ааааа, -
– Один совался, глазел, - пробурчал Натоптыш.
И его слова тотчас же подтвердились. Кусты затрещали, и в Малый Радиус ступили два человека. Оба были одеты немногим лучше окруживших Колоду, но в то же время разительно отличались твердостью шага и решительностью в глазах. Они были примерно одинакового роста, один чуть поплотнее, в очках и, несмотря на погожий день, утепленный широким шарфом в крупную клетку. Второй, с лицом неприятным и вкрадчивым, держал в руках какие-то бумаги: по этому единственному признаку было ясно, что пришли люди важные и сильные.
Тот, что был в шарфе, взглянул на компанию, словно высеченную из дерева единым махом притупленного топора, и моментально приметил разные непрезентабельные подробности: шелушение век, подноготные яйца, набедренные вдавления, чечевичный запах, раздавленные мысли, водоплавающий взгляд, потрескавшуюся радужку.
– Ну и...
– начал он грубо, но его спутник быстро переложил бумаги в левую руку, а правой придержал за рукав.
– Подождите, подождите, - сказал он быстро и вдруг широко улыбнулся, от чего парк мигом превратился в большой провинциальный театр.
– Вы часто здесь бываете?
– обратился он к сидевшим, кивнув на Колоду.
Гагарин, который уже пил одеколон, привстал, готовый брякнуть что-то неосторожное и бесшабашное, но Нестор плавно, и вместе с тем очень быстро сказал:
– Случается.
Это прозвучало настороженно, однако вежливо и с достоинством, с намеком на представление говорившего о такой вещи, как временной континуум.
– Ну все же?
– не отставал человек с бумагами.
– Каждый день? Каждую неделю?
Олег откашлялась.
– Тут всегда кто-то есть, - сообщила она с заискивающими нотками, шамкая и заранее оправдываясь.
– Мы культурно сидим.
Очкарик в шарфе злобно вздохнул и начал переминаться, словно догадавшись, что выражение "культурно сидим" подразумевает для говорящего равную возможность "посидеть некультурно".
– Что ты мне этих показываешь, - вмешался он в назревающий диалог. Вымести их отсюда к собакам. Здесь парк будет нормальный! Парк!
– закричал он почему-то Натоптышу.
– Вы что, не видите, что ведутся работы? Идет реконструкция! Здесь дети будут гулять! А ну...
– Сидите, сидите, мужики, никто вас не тронет, - быстро возразил второй, взял нервного товарища за талию и быстро повел из Радиуса.
– Сидите, отдыхайте, ничего вам не будет!
– крикнул он на прощание через плечо упиравшегося очкарика.
Нестор, глядя в землю, доброжелательно
– Начальство, - оскалилась Олег.
– Дети у него будут гулять! Козел умственный.
Нестор задумчиво следил, как в тени, под лопухами, рвёт комаров. Наконец, он предложил:
– Давайте, что ли, пока они не вернулись.
И вынул из-за пазухи промышленный эквивалент откачанной крови. Малый Радиус ахнул, захваченный изобилием.
– Ну, - восхитился Натоптыш, - сегодня-то уж мы тебя, братка, послушаем. Сегодня ты будешь в ударе!
– Да, - согласился Нестор, почесываясь под шапочкой.
– Мне пришел в голову героический эпос, я вам его перескажу. Давайте начнем с олежкиного, и он кивнул на откупоренную бутыль.
Взволнованный Гагарин, не в силах сдержать свои чувства, заходил кругами, а на Колоде, словно опята, выросли подержанные пластиковые стаканчики.
Если бы какие-нибудь дети, случись им играть близ кустов, проявили достаточную усидчивость и слушали внимательно, то им бы открылись начала садово-парковой космонавтики. Потому что комментарии Гагарина, летевшие из кустов, были краткими, доходчивыми и познавательными.
– Ракетное топливо, - любовно сказал Гагарин, рассматривая стаканчик на свет.
– Поехали!
Воображаемые дети, побросав игрушки и затаясь, слушали с открытыми ртами. Воображаемая песочница вымерла.
– Первая ступень пошла!
– просто и буднично сообщил Гагарин. Ускорение восемнадцать же. Вторая ступень пошла. Ускорение прежнее. Приступаю к состоянию невесомости. Вижу землю.
2
Человека с бумагами звали Взоров, человека в очках - Андрей Иваныч. Направляясь к строительной площадке, они прыгали по свежераспаханной дорожке и спорили.
– Андрей Иваныч, минуту терпения, - слова бежали из Взорова веселым и ласковым ручейком, словно специально пущенным для успокоения нервов. Послушайте внимательно. Я поначалу и сам хотел их шугануть. Представьте: иду себе, и вдруг - мат, звон бутылок... противно просто. А вы же знаете, какой я бываю. Я, если что... В общем, сунулся к ним, за кусты, и тут меня как молнией озарило.
Андрей Иваныч влез сапогом в особенно неприятную лужу.
– Ты, Взоров, положительно рехнулся, - проговорил он с досадой.
– Ну какие могут быть молнии? На кой они тебе сдались? Вырубим к дьяволу кустарник, поставим карусель, этих всех на хрен, пока не украли чего...
– Кустарник вырубим, - немедленно согласился Взоров и сделал с Андрей Иванычем виртуозную рокировку.
– А с уродами - погодим. Мы их используем с выгодой для всех.
Андрей Иваныч торопился на звук бульдозера.