Радость поутру. Брачный сезон. Не позвать ли нам Дживса? (сборник)
Шрифт:
На самом деле я так не думал. Я придерживался своей первоначальной теории, что потерял брошь, спасая маленький чемоданчик. Но в таких ситуациях хочется перевернуть каждый камень и пройтись по каждой тропе.
Поэтому я стал шарить вокруг по всему газону и даже перетрогал все камни на альпийской горке. Ничего – как я и ожидал. Довольно скоро я это дело бросил и зашагал в сторону Боко. Уже у самой его калитки я вдруг услышал треньканье велосипедного звонка. Удивительная у здешних жителей склонность, подумал я, только и делают, что разъезжают на велосипедах,
Я пошел ей навстречу, потому что именно ее я и хотел сейчас увидеть. Мне надо было поговорить с нею о Сыре и его сердечных делах.
Глава 12
Нобби грациозно соскочила с велосипеда, приветливо улыбнулась. Со времени нашей последней встречи она успела смыть дорожную пыль и сменить туалет и выглядела нарядно и элегантно. Зачем ей это понадобилось, когда предстояла встреча всего только с субъектом в латаных фланелевых брюках и свитере с круглым воротом, обвисшим вокруг шеи, не могу себе представить, но такой уж они народ, женщины.
– Привет, Берти, – сказала она. – Пришел к Боко с добрососедским визитом?
Я ответил, что так оно и есть, более или менее, но сначала мне нужны две минуты ее драгоценного времени.
– Послушай, Нобби, – начал я.
Разумеется, она не стала слушать. Я не встречал еще девушек, которые слушают. Скажешь «послушай» любой представительнице нежного пола, а она воспримет это слово как знак, что ей надо немедленно заговорить самой. Но по счастью, Нобби заговорила на ту самую тему, которую я хотел с ней обсудить, и поэтому такого уж страстного желания съездить ей кирпичом по голове я не испытал.
– Чем это ты так разъярил Сыра, Берти? – спросила она. – Я сейчас встретила его на дороге и спросила, не видел ли он тебя, а он стал весь малиновый и заскрежетал каждым зубом. Никогда еще не видела такого самовоспламеняющегося полисмена.
– Он тебе ничего не объяснил?
– Нет. Только еще энергичнее заработал педалями, словно участвовал в семидневной велосипедной гонке и вдруг увидел, что отстал от лидера. А что случилось?
Я мрачно ткнул ей в плечо указательным пальцем.
– Нобби, – говорю, – произошло некоторое недоразумение. В результате неблагоприятного сечения… нет, как его?.. стечения обстоятельств Сыр теперь относится ко мне с подозрением. В его дурацкую голову запала мысль, что я приехал сюда с целью увести у него Флоренс.
– А на самом деле?
– Моя дорогая юная заноза, – проговорил я с чувством, – ну кому захочется уводить Флоренс? Ты подумай своим умишком. Но как я уже сказал, из-за этого злосчастного стечения он заподозрил худшее.
Я в нескольких сжатых словах описал ей ситуацию, включая приезд Лохинвара, и, когда кончил описывать, она произнесла одну из тех дурацких реплик, которые укрепляют мужчину в убеждении, что женский пол как таковой надо запретить:
– Ты бы сказал ему, что отрицаешь свою вину.
Я раздраженно цыкнул зубом.
– Как будто я не говорил ему, что отрицаю свою вину. Да только он мне не поверил.
– Упустила из виду.
– Этим ты избавила бы меня от неприятного потрясения. Когда я услышал, что кто-то зовет меня по имени, обернулся и увидел, что он катит ко мне на велосипеде в полной амуниции деревенского полисмена, меня чуть родимчик не хватил.
Нобби рассмеялась, но это был сольный смех. В сложившемся положении я был совсем не расположен составить с ней дуэт.
– Бедняга Сыр!
– Так-то оно так, но…
– По-моему, это очень даже мужественное решение – самому зарабатывать себе на жизнь, а не сидеть на коленях у богатого дядюшки и получать подачки из его кармана.
– Согласен, но…
– А Флоренс не согласна. И это забавно, ведь внушила-то ему такие мысли она. Толковала про социализм, заставляла читать Карла Маркса. А Сыр очень внушаемый.
Это правда. Я вспомнил, как в Оксфорде один человек обратил Сыра на какое-то время в буддизм. Возникли всякие затруднения с администрацией, так как он сразу же перестал посещать факультетские молебны, а вместо них предавался медитации под ближайшим кустом, который можно было толковать как молитвенное дерево.
– А теперь она вне себя, говорит, что глупо было с его стороны понять ее буквально.
Нобби сделала паузу, чтобы еще немного посмеяться, и я воспользовался возможностью вставить словечко со своей стороны:
– Вот именно. Она вне себя, и как раз об этом я и хотел с тобой поговорить. Сыр – зеленоглазое чудовище, Сыр, который становится малиновым и скрежещет коренными зубами при упоминании моего имени, – с этим я еще готов мириться. Не то чтобы это было так уж приятно – постоянно сознавать, что силы охраны порядка скрежещут на тебя зубами, но с годами научаешься принимать как тихую погоду, так и ветреную. Но я боюсь, что Флоренс к нему охладевает.
– С чего ты взял?
– Она со мной только что говорила о нем. При этом употребила выражение «ослиное упрямство», призналась, что все это ей чертовски надоело и она просто не знает, что делать. И вообще, я бы сказал, она произвела на меня впечатление барышни, которая вот-вот даст своему милому отставку и возвратит колечко и подарки. Чуешь, чем это мне грозит?
– Ты намекаешь на то, что, если она расстанется с Сыром, ей может прийти в голову снова взяться за тебя?
– Да, я намекаю именно на это. Надо мной нависла страшная угроза. В результате еще одного кошмарного сечения… то есть стечения, мои акции у нее в настоящее время поднялись на ужасающую высоту, и в любой момент может произойти все, что угодно.
Я коротко описал Нобби происшествие со Спинозой и «Сплином и розой». Она выслушала и задумалась.
– Знаешь, Берти, – промолвила она, помолчав, – мне всегда казалось, что изо всего множества своих женихов Флоренс на самом деле хотела выйти за тебя.