Радость, словно нож у сердца

Эриксон Стивен

– Нет.

– Почему вы не начали с него?

– Потому что экспансию вашего вида, Саманта Август, надо остановить немедленно.

Адам нашел для нее стул. Вернее сказать, когда Саманта о нем попросила, стул вырос прямо из пола. Сейчас она сидела на нем, не отводя глаз от экрана и карты с серыми зонами поверх нее. Границы, которых зонам еще предстояло достичь, обозначались пунктиром. Хаос, творящийся сейчас в мире внизу, она могла разве что вообразить. Саманта закурила – похоже, у нее теперь имелся неограниченный запас сигарет.

– Знаете,

почему я согласилась с вами сотрудничать? Из-за бесплатного курева. – Она вдруг прищурилась. – Или вы записываете все расходы на мой счет?

– Концепция денег – анахронизм. У нас в гостях вы нам ничего не должны.

Она откинулась на спинку стула, затянулась.

– Я уже начинаю сомневаться, правильно ли сделала, согласившись выступать от вашего имени. И дело тут не в моей изначальной наивности. Просто я полагала, что у вас имеется приемлемый план. В который не входит изгнание бедноты из их жилищ.

– В настоящее время большинство стран обладают достаточными ресурсами, чтобы справиться с единовременным массовым переселением. Недостатка нет ни в пище, ни в транспорте, ни в рабочей силе. Если люди и страдают, то исключительно потому, что другие люди не желают им помочь.

– Это сопряжено со всевозможными политическими сложностями, – возразила Саманта. – Вопросы суверенитета, логистики, цен, финансирования расходов…

– Совершенно верно. Вопросы цен.

Саманта ожидала, что Адам разовьет мысль, однако молчание затянулось.

– Ладно, – проговорила она наконец, – понимаю. Человеческие общества устанавливают для себя систему ценностей, после чего сами оказываются в плену собственной системы, которую не могут покинуть. Она сама себя поддерживает, запустив бесконечный цикл подтверждения этих ценностей, изначально установленных совершенно произвольно. И однако, Адам, в самой основе всех подобных систем лежат определенные истины, которые невозможно игнорировать. Более конкретно, мы живем в условиях дефицита и неравенства, и основная часть общественных механизмов, если не вообще все, нацелены на то, чтобы поддерживать баланс именно в этих условиях.

– Верно, – согласился Адам.

– Значит, в рамках подобной системы перемещенные лица будут страдать – у них попросту нет выбора. Даже существующие механизмы помощи потребуют определенного времени, чтобы раскочегариться, а проблема недостатка территории вообще не имеет простого решения.

– Территории более чем достаточно, – возразил Адам.

– В подобных вопросах государства не отличаются особой гибкостью. И любая культура опасается внезапного наплыва чужаков. Начнутся проблемы с языком, с завышенными ожиданиями, религиозные, правовые – можно с полной уверенностью утверждать, что столкновение мировоззрений добром не кончится.

– Вы утверждаете, Саманта Август, что в сложившейся ситуации люди не станут помогать другим людям, чтобы избавить их от страданий или даже от гибели?

– Я не сомневаюсь, что организации помощи беженцам делают все, что в их силах, и что ООН попытается взять происходящее под контроль. Но и я, и вы понимаем, что этого недостаточно. Видите ли, «первый мир» сопротивляется наплыву населения из так называемых «развивающихся стран», хотя причины для этого подыскиваются крайне неубедительные. Начинается навешивание ярлыков. Они там и хамы, и необразованные, и террористы, и просто грязные – на политическую сцену вернулся расизм. Не только в сверхдержавах, но повсеместно. Старинный племенной менталитет, пробудившийся, словно разворошенное осиное гнездо. Фашизм на подъеме и больше не прячется в тень – нет, он нагло лезет прямо в глаза. В мире там, внизу, сейчас все очень сложно. – Она отшвырнула окурок. – Не вовремя вы заявились, скажу я вам.

– Зоны отчуждения знаменуют конец территориальной экспансии, – сказал Адам. – Ваша цивилизация, к несчастью, основана на концепции бесконечного роста, бесконечного расширения, бесконечных ресурсов. При том, что планета у вас лишь одна, так что и рост, и расширение, и ресурсы отнюдь не бесконечны. Однако ваше коллективное осознание этого обстоятельства, судя по всему, в высшей степени абстрактно, а потому задвинуто в сторону и не способно остановить вашей ненасытной экспансии.

– Мне ли не знать, – пробормотала Сэм.

– Таким образом, зоны отчуждения можно рассматривать как выданный вам авансом предел – словно тот момент в будущем, когда у вас кончится… практически все сразу. Но, как я уже упоминал, имеется и одно принципиальное отличие. Если ничего не предпринимать, предел наступит, когда ваша цивилизация будет наименее способна принять новую парадигму, необходимую для выживания. Сейчас же, когда посредством зон отчуждения предел достигнут раньше, у вашей цивилизации еще достаточно сил, чтобы адаптироваться.

Она вздохнула, запрокинула голову.

– Звучит разумно, Адам. Однако вы захлопнули двери прямо у нас перед носом. Не удивляйтесь, если мы какое-то время будем в них ломиться.

– Это бесполезно.

– А тем временем люди будут страдать.

– Мы это предполагали.

– Звучит… бессердечно.

– Бессердечней, чем нежелание богатых ресурсами наций помочь не столь богатым? Бессердечней, чем задаваться вопросами цены перед лицом неминуемых человеческих страданий?

– Ничуть, – отрезала она, – в этом вы от нас совсем недалеко ушли. И если это лучшее, на что вы способны, Земле остается лишь уповать на Господа. Да, и можете в таком случае забыть о том, чтобы я говорила с кем-то от вашего имени.

– Саманта Август, прежде чем установить зоны отчуждения, мы засеяли Землю сенсорным комплексом. Посредством этого комплекса на Земле сейчас установлено всеобъемлющее сенсорное присутствие. Интеграция сенсорной матрицы только что завершилась. Если быть точным, то без комплекса были бы невозможны и зоны отчуждения.