Радуга над Теокалли
Шрифт:
"Паршивый пёс!.. Как же я тебя ненавижу!" – Иш-Чель со всего маху упала на постель, едва не разбудив брата и сына.
Рой мыслей крутился в голове, но ни одна не могла подсказать, как убить мужа. Только совсем под утро прохлада позволила забыться сном.
Пока Иш-Чель занималась братом, Амантлан не спал, а уж после её ухода тем болеене мог уснуть. До самого утра он мерил комнату шагами, от стены до маленького окошка во дворик, обзывал себя последним дураком, шептал проклятья и обречённо мотал головой, с тоской смотря в дверной проем, где скрылась Иш-Чель. Несколько раз Храбрый Ягуар порывался выйти и найти её, тогда бы свершилось то, о чём мечтал так часто по ночам, и что ему подарили боги, но он оттолкнул. Гордость брала своё, он сжимал руками деревянную перегородку, закрывающую окно, передавая ей силу неутолённой страсти и боли. В очередной раз бросал взгляд на луну и обречённо шептал:
– Мне не нужна твоя благодарность… она хуже ножа, мне нужна твоя любовь… Ты нужна мне, Иш-Чель, но – вся, без остатка…
Поведение Шочи во время праздника показало Ицкоатлю, что нужно срочно принимать меры, его сестра явно выходит из-под контроля. Тлатоани уже пожалел, что позволил ей принять участие в празднике, но она так безупречно вела себя перед этим и столь долгое время, как не поверить в её исправление! И вот теперь он был вынужден вместо того, чтобы идти отдыхать, навестить милую сестрицу.
Шочи не сомневалась, что разозлит Ицкоатля, прошло достаточно много времени после их разговора, а жизнь её ничуть не изменилась. Вот она и решила слегка встряхнуть брата и Амантлана, женой которого ещё не передумала стать.
К визиту тлатоани она готовилась с такой тщательностью, что ей бы позавидовал любой военачальник Анауака. Длинные волосы расчёсаны и надушены. Многочисленные браслеты сняты, оставлены только те, которые издавали нежный мелодичный звук и были так тонки, что не скрывали изящных линий рук. Одежда поражала, но ещё более привлекала внимание прозрачностью – под ней гибкое тело Шочи показывало все плавные изгибы.
Женщина собиралась добиться исполнения одного из двух желаний: либо соблазнить тлатоани и привязать его к себе, либо заставить брата выдать её замуж за Амантлана. Как привести в исполнение задуманное и решала Шочи, когда в комнату вошёл Ицкоатль. Он сразу оценил приготовления девушки и не сдержал улыбки:
– Вижу, что ты меня ждала, дорогая сестра!
– Разумеется, любимый брат! – Шочи поднялась и встала так, чтобы огонь от факелов оказался сзади и осветил её тело, сделав прозрачной одежду.
– Ты забыла одеться к моему приходу, мне подождать? – пошутил Ицкоатль.
Шочи надула губы, но решила воплощать в жизнь первый план.
– Ты хочешь сказать, что ткань слишком тонка и мне может быть холодно? Не волнуйся, я же знаю, как горяча твоя любовь ко мне…
– Я хочу сказать, Шочи, все уловки не для меня, я вижу тебя насквозь и хорошо знаю твой ядовитый язычок!
– Не сомневаюсь, что ты не забыл, каким медовым он бывает, братец! – Шочи медленно подходила к Ицкоатлю, бедра её призывно колыхались, а все внимание гостя сосредоточилось на подкрашенных губах, по которым пробегал маленький язык женщины.
Тлатоани вздохнул, отвёл взгляд и прошёл в комнату. Постель Шочи была разобрана и усыпана лепестками цветов. Решив, что достаточно шуток, которые ведут не туда, куда нужно ему, а туда, куда хочет Шочи, Ицкоатль завёл новый разговор:
– Я считал, ты исправилась, и позволил присутствовать на празднике, но ты опять взялась за старое!
Шочи спокойно выслушала брата и ласково улыбнулась, томно вздохнув, совершенно непритворно, так, по крайней мере, показалось тлатоани:
– Разумеется, Ицкоатль, и я даже не боюсь в этом признаться! Да, взялась за старое. Пробыв в столь долгом уединении, поняла – мне не нужен Амантлан, но как ещё заставить тебя прийти?.. Ты сейчас попытаешься обвинить меня во лжи, но тебя сюда привела ревность, мой любимый брат… – продолжая говорить, Шочи медленно подходила к тлатоани, который замер от внезапного признания.
Такого он не ожидал. В полной растерянности правитель попытался быстро копнуть в своей душе, чтобы определить, насколько права его сестра, но не успел.
Руки Шочи, её полуобнажённое тело ласково обвились вокруг него, и он под тяжестью осел на постель, так и не успев оказать сопротивления. А Шочи уже вовсю использовала мастерство умелой любовницы, придавив тлатоани и не давая ему ни на минуту прийти в себя. Ицкоатль побарахтался, сопротивляясь, скорее, для приличия, а потом сдался, уступив желанию, разожжённому опытной женщиной.
С момента их последней встречи, когда оба были ещё молоды, прошло много времени. Шочи его зря не теряла. Она приобретала и оттачивала своё сексуальное мастерство, становясь в этом деле истинным виртуозом, что было и отмечено Ицкоатлем, получившим изощрённое наслаждение. Не дав любовнику отдышаться, Шочи, усевшись на него сверху, тут же приступила к решению своих дел:
– Милый, как видишь, ты зря от меня отказывался, но это всё в прошлом, так?
Ицкоатль кивнул, понимая, что Шочи разожгла в нем желание, которое он когда-то потушил, а теперь не собирался отказываться от удовольствий, так искусно ему предложенных.
– Тогда ты скажешь, что любишь меня, что я буду с тобой рядом?
И опять тлатоани только кивнул, всё больше не желая отказываться от предлагаемых утех, в глубине души отругал себя, но, вспомнив о многочисленных жёнах, успокоился. Зря время и он не терял. Хорошо, что они с сестрой, наконец, смогут договориться – ему так хочется мира в семье. Что ж, если Шочи сейчас попросит сделать себя одной из жён, он заставит её помучиться, потрудиться и согласится. Кто сможет воспротивиться его желанию взять ещё одну сестру в жены?
Ицкоатль, как никогда, ощущал себя на вершине власти. То, что непокорная Шочи, изолированная долгое время, наконецпризнала его силу, смирилась и стала вымаливать у него любовь, только подтверждало эту уверенность. Он знал, что только с человеком, имеющим власть, его сестрица согласилась бы связать судьбу, да ещё так изысканно…
– Когда ты объявишь меня своей женой?
– Когда ты усмиришь гордыню и докажешь, что покорна мне…
– Это я всегда готова тебе доказывать, Ицкоатль!