Радуга над Теокалли
Шрифт:
Им оказался тщедушный угловатый старичок с фанатичным блеском в глазах и трясущимися руками. Очевидно, слабое здоровье не позволило ему стать не только воином, но и продвинуться по иерархической лестнице среди жрецов. Но именно это послужило развитию его алчности.
– Знаком ли я тебе, служитель бога? – гордо вскинул голову Амантлан.
Жрец лукаво скрыл улыбку и потёр ладонь о ладонь, поклонившись почти до земли, скромно потупив глаза. Сердце его подпрыгнуло в предчувствии наживы.
– Мне нужен этот раб…
– О,
– Здесь бирюза, на неё ты сможешь обменять для бога десять пленниковвместо одного, – Амантлан высыпал из кожаного мешочка камни в протянутые ладони жреца. Считая сделку свершившейся, так же гордо и надменно он кивнул своим людям. Процессия удалилась.
"Сделка есть сделка…" – в глубине души Иш-Чель попеременно уговариваласебя и спорила с гордостью, совестью и ненавистью.
Причёмпоследние иногда брали над ней верх. Впервые Иш-Чель ощутила душевное спокойствие, когда Амантлан вернулся домой, ведя Кулькана. Он выполнил своё обещание. Она не знала, как ему удалось вырвать брата из лап жрецов, но, обнимая худое тело Кулькана, чувствовала, что жертва, взамен, не стоит и десятой части радости.
Кулькан был хмур, голоден и зол. Внимательно оглядев сестру, не упустил из вида богатую одежду и драгоценности на её шее.
– Ты не бедствуешь…
– Это имеет какое-то значение? Главное, что ты жив!
– И что мне с этим теперь делать? Быть рабом у твоего благодетеля?
Иш-Чель повернулась и внимательно посмотрела на Амантлана, который невозмутимо пил октли прямо из горла кувшина. Ей, пока брат не задал вопроса, совершенно не приходило в голову, что будет после спасения. Судьба Кулькана зависела от прихоти мужа.
– Что будет с моим братом?
Амантлан спокойно поставил кувшин, медленно повернулся, по привычке пожал плечами и лениво, явно притворяясь, чтобы выгадать время, протянул:
– А что с ним должно быть? Я могу его оставить в нашем доме, могу сделать тлаймати на свободных землях, но ведь тем самым я поставлю нашу семью под удар. Что же мне с ним делать, дорогая? Пожалуй, лучше отправить домой. Но предупреждаю, Кулькан, если ты попытаешься ещё раз выступить против Анауака, я своими руками привяжу тебя к жертвеннику!
Иш-Чель перевела слова мужа. Кулькан настолько растерялся, переглядываясь с сестрой, что не заметил, как Амантлан быстрыми шагами, дабы скрыть раздражение, вышел из комнаты. Брат и сестра в полном недоумении смотрели друг на друга. Первым подал признаки жизни Кулькан, он кашлянул и покачал головой.
– Да, ты не только не бедствуешь, сестра, но и живёшь с таким человеком…
– Кулькан, брат мой, позволь мне за тобой поухаживать… Ты голоден, устал. Я познакомлю тебя кое с кем!
– С ещё одним Амантланом?
– Почти угадал. Пойдём! – ласковая рука Иш-Чель скользнула в руку брата и повела за собой.
Когда Кулькан выкупался в озере и был сыто накормлен, сестра провела его к сыну.
– Это твой ребёнок? – изумлённо поднял малыша на руки Кулькан.
– Наш с Кинич-Ахава.
– А твой хозяин знает?.. Или ты его обманула?
Иш-Чель печально покачала головой, вспомнив прошлое.
– С самого начала Амантлан пытался меня спасти, а когда узнал, что будет ребёнок, то совершил брачный обряд без моего согласия, только чтобы нас не отобрали и не принесли в жертву.
– А он не так плох, этот Амантлан. Я бы никогда не подумал, что ему свойственны человеческие чувства. Наверное, он тебя любит, если спас от жрецов, и меня тоже…
– Я только считаюсь его женой.
– Ты думаешь, он действительно отправит меня домой?
– Не знаю. Амантлан никогда не обещает, он просто делает, что считает нужным, вот и всё. Но это ему под силу, будем молиться, чтобы боги послали нам удачу…
– После всего, что со мною произошло, меня и палкой на теокалли не загонишь! – Кулькан поиграл с племянником, и незаметно уснул.
Иш-Чель тихо выскользнула и направилась в покои хозяина. Она шла тихо. Было уже за полночь.
Комната Амантлана освещалась только огнём из очага, и ей пришлось привыкнуть к полумраку, прежде чем сделать хоть один шаг с порога. Убедившись, что Амантлан лежит и спит, она собралась с духом и направилась к нему, уже ясно различая очертания спящего хозяина. Когда до него оставалась пара шагов, её остановил совершенно бодрый голос:
– Зачем ты пришла, женщина?
– Почему ты никогда не называешь меня по имени?
– А мне позволена такая милость?
– Ты – мой господин и вправе называть меня, как тебе угодно…
– Я и называю – женщина.
– Хорошо.
– Ты пришла за этим и меня разбудила? – он присел, одеяло сползло, и Иш-Чель невольно уставилась на его мощный торс. Амантлан окинул её насмешливым взглядом, отчего, помимо воли, женщина залилась багровым румянцем, представляя, как глупо она выглядит.
– Да, я пришла, чтобы закончить нашу сделку! – её гордо вскинутая голова сказала Амантлану больше, чем слова, но ничуть не смутила.
Опять на его губах играла насмешливая улыбка, которая временами её страшно злила.
– Какое похвальное рвение, женщина… Но боюсь, ты напутала… – теперь в его глазах читалось нечто совсем непонятное. – Я не старец убогий, что ловит любую возможность получить в постель молодую женщину! Уходи, не мешай мне спать!.. Вокруг достаточно ласковых и нежных девушек, которые приходят сами, а не из чувства долга. Убирайся, иначе я позову людей! – последние слова Иш-Чель слышала, когда уже была в проходе.