Радуга Над Теокалли
Шрифт:
— Простите, я поняла, остается вопрос оплаты.
— Это самое простое. Сколько нужно, столько и принесу, — гордо подняла голову Шочи. Жрица улыбнулась, и встречу назначили на следующую ночь. Начало было таким же, как и раньше. Звучал гимн оленьей богине, олени танцевали, сладким дым окутал Шочи, она почувствовала себя молодым и сильным животным. Скинув с себя одеяния, женщина влилась в общий танец, теперь руки многочисленных служителей ласкали только ее тело. Опьянев от возбуждения, Шочи отдалась этим властным телам, забыв обо всем…
Сила оленьей богини была подтверждена — Белый Цветок получила любовь тлатоани и забеременела от него, о чем объявили всем во дворце.
Избалованной и изнеженной Щочи оставалось только ждать, а она уже просто изнывала от тоски и одиночества, не зная чем бы себя развлечь. Может посетить в одиночестве храм снова, чтобы утолить ненасытное желание и тоску? Ведь прошел почти год, как Амантлан покинул Теночтитлан. Прибывали гонцы и сообщали о его осадах, стычках; воины прибивали домой, к военачальнику отправлялись свежие силы, но сам он вернуться не спешил, чем страшно пугал Шочи. Теперь она боялась, что старая знахарка что-то напутала, и её любимый никогда не сможет найти дорогу домой. Пугало молодую женщину еще и то, что знахарка по старости лет покинула этот мир, и допросить её со всей серьезностью Шочи не могла. Оставалось ждать и терпеть. Когда Шочи совсем отчаялась и готова была подбить сестру на очередное посещение Масатеотль, в город пришли воины Амантлана и принесли плохую весть. Военачальник был тяжело ранен и следовал с обозом рабов и добычи, которую захватил. Получив известие, Шочи бросилась в богине Коатлантонан и упала перед её жертвенником, собираясь провести в молитвах всю ночь:
— О, наша Змеиная мать, не забирай его. Прости меня, мои сомнения в твоей любви и силе! Сохрани ему жизнь, помоги мне, великая Коатлантонан!..
Шочи с поразительным терпением оставалась в молитвенном доме, обращалась ко всем богам, обещая быть послушной и покорной, только бы они смилостивились над человеком, которого она любила. Такой вот смиренной и молящейся у статуи Коалантонан её и нашла Милая Лисица. Сестра стремилась побыстрее сообщить Шочи, что Амантлан уже дома. Его осмотрел лучший знахарь, а за женой его не послали, женщина, до сих пор находится за городом, так что у Шочи, если она сумеет улизнуть из дворца, есть шанс увидеть и навестить любимого.
Заставить Шочи сидеть в своих покоях, когда она знала, что Амантлан в городе и рядом нет его жены, не смог бы и сам тлатоани. Поэтому, тщательно подобрав одежду, уложив и украсив волосы благоухающими цветами, женщина под покровом ночи направилась к нему.
Каково же было разочарование, что труд рабынь пропал даром, и любимый мужчина не смог оценить ее красоту по достоинству. Она, очевидно, плохо понимала, что значит, тяжело ранен. Ее напугал вид мечущегося в горячке Амантлана, который абсолютно никого не узнавал. Ухаживала за ним почтенная Шочи, которая к визиту сестры тлатоани отнеслась почтительно, но с неодобрением, немедленно высказав это в слух:
— Напрасно вы беспокоились, госпожа Шочи, скоро прибудет его жена, а пока за ним есть, кому ходить… — но Шочи, с мольбой в глазах, забрала у старой женщины миску с водой и тряпицу. Она присела на край постели, чтобы вместо его матери обтирать больного, у которого не спадал жар.
Так она провела всю ночь, терпеливо давая Амантлану настои из трав и обтирая прохладной водой. Ишто только дивилась, с какой любовью ухаживает эта знатная девушка за её сыном. А любовь внплескивалась наружу из глаз, обращенных на больного, чувствовалась в каждом движении рук.
— Ну же, приди в себя, мой Храбрый Ягуар! — шептала она, наклоняясь к нему, и касаясь его губ, когда Ишто уходила менять воду. Но Амантлан произносил что-то непонятное и бессвязное и не открывал глаза. Под утро Ишто посмотрела на гостью сурово и, придав голосу строгость — кому нужны неприятности с семьей правителя — вишь, как далеко дело зашло, сказала:
— Всё, госпожа, уже утро, а если вас хватятся во дворце или кто заметит у нашего дома? Ступайте домой!
— Мне все равно, что скажут или подумают, не прогоняйте меня, почтенная Ишто! — крепко схватила Шочи за руки мать Амантлана и с надеждой заглянула ей в глаза, понимая о невозможности своей просьбы. Ишто еще больше нахмурила брови и потянула, сохраняя почтение, девушку к выходу, где мирно посапывала рабыня, которая ту сопровождала. Ишто растолкала рабыню, выпроводив обоих. Перед этим ей пришлось снова услышать мольбы Шочи:
— Позвольте мне приходить к вашему сыну, почтенная Ишто, у вашей невестки маленький ребенок, когда ей смотреть за больным мужем… Позвольте это делать мне, я умоляю вас!
"Ну, что ты будешь делать, с этой сумашедшей девицей?! ' — вздохнула почтенная Ишто, уворачиваясь изо всех сил от ответа, бурча себе под нос о возможных проблемах, за которые тут же ухватилась Шочи:
— Ох, что вы, никаких проблем не будет, я ручаюсь вам, никто не будет ничего знать! Я приду сегодня поздно вечером… — быстро добавила девушка и, боясь услышать снова отказ, шустро скрылась за углом. Ишто подняла руки к небу:
— Наша Змеиная мать, как ты можешь такое допускать!
И покачав сокрушенно головой, направилась к раненому сыну.
Она никак не могла понять, почему не приехала невестка, но нашла ей оправдание — маленький ребенок требовал большого внимания. Но, а если её сын отойдет в мир духов, он что, так и не увидет своего сына? И неужели Иш-Чель не соскучилась по мужу и не желает его видеть: "Очевидно, мне не понять этих молодых" — махнула женщина обреченно. В создавшейся ситуации почтенную Ишто смущало не то, что к ее сыну, приходит молодая девушка, пугало старушку положение, которое эта девушка занимала.
"Может быть, Амантлан действительно возьмет ее второй женой, если она так хочет…"- предполагала хороший конец этим визитам женщина, но тут же себя поправляла: "Как же можно! Она сестра тлатоани, ее мужем должен стать какой-нибудь правитель, куда моему сыну! А может быть и получится?! Как знать?" И почтенная Ишто перестала мучиться сомнениями. Теперь каждый приход Шочи она воспринимала, как должное и посматривала на девушку с интересом, прикидывая, какой она будет женой её сыну.
Шочи, получив немое согласие со стороны матери Амантлана, воспряла духом, получив женщину в союзницы. Она приносила с собою разные травы, во дворце расспрашивала у опытных женщин, как и в каком составе их нужно давать раненому. Каждая ночь для неё была счастливой возможностью быть рядом, ухаживать и заботиться о мужчине, которого она хотела вернуть. Она с такой любовью пожирала взглядом, горевшее в горячке, тело Амантлана, что Ишто испуганно отворачивалась и уходила к себе.
Иш-Чель не приезжала. Шочи наслаждалась, и все больше уверовала в свои чары, подкрепленные силой оленьей богини.
Амантлан пришел в себя на шестой день рано утром, когда Шочи уже собралась уходить. Едва завидя женский силуэт, он тихо позвал:
— Иш-Чель?..
К нему склонилось знакомое лицо, но это была не жена.
— Что ты здесьделаешь? — делая ударение на «ты», произнес раненый, пытаясь подняться на локте и моощась от боли и слабости.
— Я ухаживаю эа тобой, милый, — ласково прошептала Шочи, приникая к нему всем телом.