Радуга Над Теокалли
Шрифт:
— Я выполню любое твое желание, — на душе у Амантлана повеселело.
— Об этом поговорим, когда ты вернешься. Я знаю, что Шочи пригласила тебя снова, надеюсь, ты будешь твёрд в своем решении?
— Разумеется, тлатоани, — Амантлан поклонился и вышел в коридор.
Дворец тлатоани был огромен, больше трех сотен комнат причудливо переплетались между собой, и не знакомому с расположением дворцовых переходов, пришлось бы долго плутать, чтобы выйти. Но сейчас был день, и дворец походил на муравейник, от сновавших там рабов и слуг тлатоани, поэтому найти покои Шочи изнутри было несложно.
Шочи он нашел у вольера с ягуарами. Все они были абсолютно здоровы и весело скакали вдоль решетки! Женщина повернулась к нему, едва заслышала шаги по дорожке:
— Мне передали твою просьбу.
— Я вчера погорячилась.
— Нет. Мы оба сказали то, что думали.
— Ты был у моего брата?
— Да, был и говорил о нас с тобой, — в ее глазах зажегся огонек надежды, но Амантлан решительно потушил его: — Я сообщил тлатоани, что женюсь на женщине, которая носит моего ребенка.
"Я так часто повторяю это, что, очевидно, скоро сам поверю в свои слова". Шочи опустила голову, но потом вскинула её и гордо ответила:
— Да, ты женишься на этой рабыне, но неужели у тебя не хватило смелости потребовать меня?
— Шочи, ты — сестра тлатоани и у тебя совсем другая судьба. Совет не допустит, чтобы женщина одной крови с правителем стала женой вождя ягуаров!
— Тебе стоило только потребовать!
— У тлатоани?!
— Да. Каждый знает, какая власть у тебя в руках… — шепотом произнесла Шочи, — И ты решил её упустить!
— Я никогда не предам тлатоани, женщина.
— А совсем и не нужно было предательства, ты бы взял то, что давно принадлежит тебе! И чем пользовался достаточно долго! И совесть тебя не мучила!
— Я вынужден повториться: ты не можешь мне принадлежать — ты сестра правителя! Шочи, у нас были прекрасные отношения, но волею богов они подошли к концу, ни ты, ни я ничего не обещали друг другу. Мы были честны в своих надеждах, так давай расстанемся по-хорошему…
— Тебе легко это говорить, не тебе выходить замуж за старика, у которого скоро и волос на голове не останется! Сам-то ты женишься на красивой рабыне! — ревность крепко сжала сердце Шочи своими руками, слезы брызнули из глаз. Она не могла сдержать рыданий. Впервые Шочи плакала не для того, чтобы чего-то добиться. Плакало ее сердце, осознав, что действительно значил этот мужчина для неё.
— Шочи, с нами останутся наши чувства, но обстоятельства сильнее нас… — пытался успокоить женщину Амантлан, задавая себе вопрос, как поймет эту сцену правитель.
— Я не прощу тебе этого, Амантлан, никогда не прощу… Уходи! Все твои слова сплошная ложь…
— Шочи, я ухожу, но все, что было между нами, не было ложью.
Амантлан чувствовал, что ему бесконечно жаль рыдающую женщину. Он изменить ничего не мог, поэтому махнул прислужницам, которые топтались в нерешительности поодаль, не решаясь подойти. Ему оставалось только уйти, чтобы ещё больше не травить сердце женщины, которая когда-то действительно была ему дорога.
Дома же его ждал не менее тяжелый разговор, на который у него уже просто не было сил. Иш-Чель он нашел, как ни странно, но в своей комнате, где она делала уборку. Устало опустившись на циновки, он попросил её присесть напротив.
— Через семь дней я ухожу в поход, никто не знает, чем он закончится, и вернусь ли я вообще. Я не могу допустить, чтобы ты осталась без защиты. Ты и твой ребенок должны иметь право находиться в этом доме и ничего не бояться.
— Что может быть страшнее, чем быть рабыней.
— Ты права, поэтому ты не будешь рабыней, а станешь хозяйкой моего дома, моей женой.
— Мой господин знает, как я отношусь к этому предложению. Мой муж жив, нравится это Вам или нет.
— Мне это действительно не нравится, но теперь у тебя другая жизнь, и ее нужно сделать нормальной. Завтра мы совершим брачный обряд. Я не могу допустить, чтобы ты попала в зверинец к тлатоани или на жертвенник. Как или чем мне еще тебя убедить, что другого выхода нет?!
— Зачем это Вам?
— Пока не знаю. Просто не хочу потерять редкую собственность, — попытался устало отшутиться Амантлан. По дороге домой он успел предупредить старейшин и жреца о предстоящем событии, и силы его были на исходе. К тому же он уже имел разговор с матерью, удивившей его несказанно своей положительной реакцией. Как он подозревал, будущая жена, хоть и чужеземка, но пришлась ворчливой старушке по душе. Это успокаивало — в доме будет мир и согласие, а уж почтенная Ишто никому не позволит обидеть невестку. Итак, женщина, к которой он не притронулся, войдет в его дом хозяйкой. А он отправится в поход, из которого может не вернуться, наследником в таком случае окажется малыш, отец которого не он, а его непобежденный противник Кинич-Ахава. Задачка, которую он постарается решить, если удастся вернуться.
— Ступай, необходимо готовится к свадьбе, слуги помогут тебе подобрать нарядную одежду и украшения. Я хочу отдохнуть, — Амантлан просто падал от усталости и нервного напряжения. Иш-Чель понурив голову, покорно вышла. Ей не нравилось происходящее. Но главное — её ребенок будет жить в полной безопасности. Странно, что такой человек, как Амантлан вдруг так обеспокоен её положением, но Иш-Чель понимала свою ценность для ацтеков. Жизнь распоряжалась по-своему, никого не спрашивая о желаниях и мечтах. Приходилось соглашаться и мечтать о доме тихо и только внутри себя, откладывая на потом и возвращение, и призрачное счастье.
День свадьбы для Иш-Чель начался с того, что ее разбудили веселые и смеющиеся сестры Амантлана. Молодые женщины буквально растормошили будущую невестку и приступили к обряду.
Прежде всего, Иш-Чель отвели в жарко натопленную баню, где она столкнулась с выходящим из неё женихом. Сестры его, озорно блестя глазами, отпустили в адрес жениха и невесты пару шуток и устроили веселую возню, которую разогнала озабоченная Ишто, пробегавшая в поисках старшей дочери.
Грозно сдвинув брови, старая женщина велела молодежи успокоится и заняться делом. Амантлан последовал к себе. Старшая сестра за матерью, чтобы помочь с праздничным угощением, а останые сестры вошли вместе с Иш-Чель в баню.
Расслабленная и разомлевшая от пара, Иш-Чель с трудом добралась до своей комнаты, которую ей теперь отвели, как будущей госпоже. За ней последовали и сестры, которые долго не виделись, а потому их рот не закрывался от льющейся информации.
— Мы сами оденем нашу невестку! — отказалась от помощи служанок та, что была постарше и носила имя Прохладная Вода. Оказалось, его она получила из-за своих прохладных рук. Младшую звали Большая Олениха, хотя ростом она была чуть повыше Иш-Чель, но когда женщина смотрела на собеседника, то ее красивые большие глаза и немного опущенная голова очень напоминали благородное животное. Женщины позволили слугам только подавать одежду и украшения, а затем, не долго думая, вытолкали всех прочь.