Радуга Над Теокалли
Шрифт:
С земли поднялся, пошатываясь, человек и подошел к ней.
— Кто тебе нужен? — донесся до неё шепот. Перед ней, в темноте стоял Кинич-Ахава. Она не могла рассмотреть черты его лица, но интуитивно чувствовала, как он напряжен.
— Кинич-Ахава…
— Он перед тобой. Кто ты?
Вопрос повис в воздухе. Кто она?!. Да ведь он не знает, что она жива!.. Что это не её дух пришел к нему! А вдруг он испугается? Поднимет шум? Не поверит её словам?!. И тогда всё зря!
— Кто ты? — Кинич-Ахава подошел вплотную к решетке, притиснув своё лицо к самим жердям, тщетно вглядываясь в темноту.
— Это я… Иш-Чель. Я не призрак, я осталась жива… — реакция Кинич-Ахава была естественной — он отпрянул и замер. Ни назад, ни вперед. Это обрадовало Иш-Чель. Кинич-Ахава был воистину храбрым человеком. Его пальцы под руками Иш-Чель слегка дрогнули, выдавая неуверенность.
— Кто ты? — едва выдавил он снова, не веря своим ушам. Тьма мешала ему рассмотреть пришедшего, к тому же злобный оскал на маске кого угодно мог повергнуть в ужас днем, а ночью настолько искажал черты, что даже при очень большом желании рассмотреть что-либо было просто невозможно.
— Я — Иш-Чель и пришла тебя спасти, — твердо и уверенно произнесла Иш-Чель, она уже пришла в себя и поняла, что ей придется брать все в свои руки, и как можно скорее. Из туч выходила луна.
— Как ты собираешься, это сделать? — невозмутимость пленника слегка смутила Иш-Чель. Она ожидала хоть какую-то радость, смущение, но пленник равнодушно взял, протянутый ему нож, и спокойно начал перерезать связывающие перекладины ремни. Они работали быстро и сосредоточенно, когда образовали проем, достаточный, чтобы Кинич-Ахава мог вылезти, Иш-Чель протянула ему узел с одеждой и глиняный кувшин с водой.
— Ты должен тщательно вымыть свое тело, иначе ягуары тебя не пропустят, — Иш-Чель увидела, как он спокойно кивнул головой, бесприкословно с ней соглашаясь. На некоторое время он исчез в глубине камеры. Вынужденная ждать, Иш-Чель присела рядом с клеткой и машинально погладила подошедшую к ней дикую кошку. Та, довольно мурлыкнув, улеглась на ее ногах. У женщины уже не было сил, чтобы хоть как-то отреагировать на столь нежное соседство, и она равнодушно почесала ягуара за ушами.
Тихий шорох сказал ей, что Кинич-Ахава вылезает через прутья. Он ловко подтянулся на прутьях сверху и грациозно опустил свое худое тело рядом с Иш-Чель. Ягуар, недовольно ворча, ткнулся мордой в его ногу, но, учуя всё тот же запах, недовольно отошел. Не говоря ни слова, пара двинулась к воде. Ягуары по-прежнему весело сопровождали их.
Безумный план Иш-Чель удался. Они спокойно прыгнули в воду, а на шум гребков быстро подплыл Муши, который их и подобрал. Когда мужчины оба сели на весла, каноэ птицей полетело в ночь.
Только когда Теночтитлан, освещенный огнем теокалли, остался далеко позади, Иш-Чель начала бить мелкая дрожь. Она натянула на себя оба плаща из меховых шкур, прихваченных из кладовой Амантлана. Мужчины гребли без передышки, несмотря на почтенный возраст Муши, и никому из них плащ был не нужен. Вскоре мелькнул небольшой мыс, где располагался пригородный дом Амантлана. Вид спящего дома привел Иш-Чель в чувства.
— Стойте! — достаточно резко отдала она приказ. Муши много лет был рабом и привык исполнять приказы мгновенно. Он тут же поднял своё весло, а Кинич-Ахава не успел, отчего каноэ сделало крутой разворот к берегу.
— В чем дело? — раздраженно спросил бывший пленник, не понимая, из-за чего остановка.
— Правь к берегу, Муши. Ты потом отвезешь Кинич-Ахава.
— Зачем к берегу?
— Ты получил свободу. Я не могу бежать.
— Почему?
— У меня маленький ребенок, он не выдержит дороги.
— Вот как… Ты стала женой ацтека?.. Хотя, какое право я имею тебя осуждать, я потерял тебя, а ты спаслась…
— Это твой сын, Кинич-Ахава.
— Я приму твоего ребенка, Иш-Чель, — не понял Кинич-Ахава.
— Это наш ребенок, и он слишком мал для такой дороги. Иди один!
— Может ты и права… — Кинич-Ахава опустил весло и стал помогать Муши править к берегу. А Иш-Чель не знала, как понять его последние слова, к чему их отнести: к ребенку или дороге? И вообще, перед ней Кинич-Ахава, или совершенно чужого человека она вытащила из клетки?! Луна светила ярко, и позволила женщине внимательно рассмотреть черты спасенного. Да это был Кинич-Ахава, который сосредоточился на том, чтобы лодка быстрее достигла берега. Только черты лица его стали более жесткими и совершенно чужими.
— Ты не веришь, что это я? — молчание Иш-Чель было достаточно красноречиво, он продолжил:
— Я свыкся с тем, что ты умерла. Моя жизнь — это каждодневная борьба с ацтеками. Ребенок слишком мал, чтобы выдержать её, а ты… У тебя уже совсем другая жизнь. Никогда бы не подумал, что ты попытаешься меня спасти… Я так глупо попал к ним в руки… Но, спасибо, Иш-Чель! — лодка коснулась берега, и Иш-Чель выпрыгнула. Последний раз она кинула взгляд на человека, которого так любила…
— Дорогая, обещаю тебе вернуться, когда сын подрастет… — что он сказал дальше, Иш-Чель не услышала. Лодка отплыла, да и ей уже было все равно.
ЧАСТЬ III. ЗОЛОТОЕ ПЕРЫШКО КОЛИБРИ.
После побега Кинич-Ахава прошла неделя. На удивление Иш-Чель она оказалась такой же размеренной, как и все то время, которое женщина прожила в Теночтитлане. Исчезновение Кинич-Ахава осталось властями незамеченным, возможно, стражи решили, что раба-беглеца разорвали ягуары Шочи, а, может быть, боясь за свои жизни, охранники просто скрыли сам факт исчезновения одного пленника, даже не подозревая его значение для Анауака.
Впрочем, Иш-Чель не мучила себя вопросами, почему и отчего нет шума, погони, не обыскивают дома, нет усиления стражи.
Тишина и спокойствие ощущалась во всем. По городу все так же чинно и важно расхаживали пилли; спешили рабы с плетеными корзинами, доверху наполненными овощами и фруктами; в тени деревьев, прячась от жары, кокетничали с воинами незамужние девушки. Гордый Попокатепетль, сияя белоснежным воротником снегов, курил свою трубку, выпуская темные кольца дыма в ясное летнее небо. Жрецы неспешно готовились к очередным праздникам и чествованиям богов. И Иш-Чель успокоилась. Ее перестал волновать побег, но вот сама встреча с мужем…