Радуга после ночи
Шрифт:
— Мстить… Уничтожать… Убивать… — хрипел и бесновался он. Но потом кое-как успокоился. — Я вижу, старые летописи изрядно привирали, рассказывая о Неправильном Мире. Опасности! Чудовища! Детский лепет… Те, кто это сочинял, не имели ни малейшего представления о действующих здесь силах. Я и представить себе не мог ничего подобного. Но мы еще поборемся. Только бы мне вырваться из этой западни.
Леа хотела было сказать, что никто его в эту западню не тащил, сам пришел, но почла за лучшее промолчать. Уж очень советник напоминал повредившегося умом. Такой убьет запросто
Советник замер, прислушиваясь. До Леа долетел глухой топот. Он становился громче — кто-то приближался. Советник облизал пересохшие губы, кривясь, посмотрел на кинжал и отшвырнул жалкое оружие прочь. Встал и вышел из кустов.
— Стойте! — услышала Леа его радостный вопль. — Подождите! Я здесь! Вот он я!
Началась бешеная скачка. Леа впервые сидела верхом на лошади, и ее на всякий случай привязали к седлу. Трава, кусты, камни, небо, деревья — все металось и тряслось в сумасшедшем танце. При каждом скачке у нее лязгали зубы, она едва не прикусила язык. И вообще верховая езда оказалась занятием крайне неприятным и болезненным.
Позади остались гарь и разгром, быстро смолкли истошные вопли. Пару раз над ухом что-то неприятно просвистело, но советники гнали, не останавливаясь. Вот навстречу им метнулась фигура с растопыренными руками. Второй советник даже не подумал подобрать стражника. Он пришпорил лошадь и бросил ее прямо на беднягу. Страшный удар отшвырнул человека в сторону. Что происходит?
— Потеряно все, и честь впридачу, — угрюмо усмехнулся первый советник, тяжело спрыгивая с лошади. Влажная земля смачно чавкнула под сапогами.
— Зачем так пессимистически? — Второй советник, кряхтя, слез на землю, поморщился и застонал. — Кошмар. Эти лошади сверху ужасно узкие. Я удивляюсь не тому, что ты удерживаешься на ней, а той уверенности, с которой ты это делаешь. По мне, так машины гораздо приятнее.
— Твои машины уже крупно подвели нас, — проворчал первый советник. — Как мы теперь покажемся в Городе? Ни армии, ни оружия, ничего! Совершенно ничего. Магистр ведь сожрет нас с нутром и перьями! Чтоб ему сгореть! Мы потеряли власть, лопнули, как мыльные пузыри.
Второй советник предостерегающе поднял руку.
— Я не смотрел бы на вещи так мрачно. У нас кое-что осталось.
— Кто-то не столь давно сам говорил о глупых авантюрах… — Первый советник горько усмехнулся. — И вдруг такой прилив бодрости… Нет, мне кажется, наше время кончилось. Единственной реальной силой в Городе остаются лаборанты магистра. Этот мерзавец знал, что делал, когда обучал своих головорезов владеть оружием. Ведь не поймешь, что у него — лаборатория или казарма. Они стреляют лучше моих стражников, и будь сегодня здесь они…
— Все кончилось бы точно так же, — перебил второй советник. — Нас смяли бы в любом случае, какие бы силы мы ни бросили. Ты понял, что они объединились? Прохлопал мерзкого мальчишку, и вот результат. Старый Мир и Неправильный Мир вместе! Как он сумел? Магистр болван! Игрался в свои игрушки: генетическая память, консервация знаний… Следовало перестрелять их всех сразу! Потомки первого экипажа, видите ли… Ты тоже упустил…
— Что
Двое уцелевших стражников сдернули связанную Леа с лошади, швырнули на сырую траву, начали разводить костер.
— Главное сейчас — вырваться из Неправильного Мира, — сказал первый советник, протягивая к огню дрожащие ладони. — Может, не будем терять время на остановки?
— Ехать ночью через болота? Я не сошел с ума, есть более приятные способы самоубийства, — бросил второй советник, ковыряясь со странным металлическим ящиком, из которого торчал суставчатый медный прут. — Мы днем утопили половину пушек и потеряли много людей, а уж в темноте… Да никто потом и рассказать не сможет, где мы пропали. От нас к утру и пузырей не останется.
— Грустный финал, — кисло поморщился первый советник.
— Ничего, — довольно бодро ответил второй советник. — Кладовые арсенала не опустели, я собирал запасы долго и упорно. Вы совершенно напрасно связали мне руки, ограничив выбор оружия. В конечном итоге это ударило по нам же. Нельзя чуточку вести войну. Одно из двух: или мы воюем, или нет! Середины здесь не существует. Мы просто обязаны были применить все имеющиеся у нас средства. Ты сам слишком увлекся закулисными маневрами, забыв, что существует предельно простой, а следовательно предельно надежный способ разрешения любого вопроса — сила. Ударь как можно крепче — и проблема исчезнет.
— Но ведь мы решили, что ракета нам нужна. Поэтому и нельзя было уничтожать ее.
— И ты не помнишь, кому именно пришла в голову эта светлая мысль? Кому именно понадобилось средство устрашения, которое нельзя пустить в ход?
Первый советник дернулся.
— Отлично помню. Магистру.
— Трижды негодяй! — Второй советник задохнулся, с треском рванул мантию, вскочил и забегал вокруг костра. — Я сам перегрызу ему глотку. Втравил нас в гибельную авантюру, а сам остался в стороне. Ловким маневром вывел из Города все наши силы, причем я не сомневаюсь, он предвидел роковой исход экспедиции. Обезоружил нас и мнит себя королем. Ну нет! Скорее я взорву арсенал со всем содержимым, — мрачно добавил он.
Первый советник опустил голову, спрятав лицо.
— Нет, ты не сделаешь этого. Не посмеешь.
— Почему? Посмею, да еще как! У нас сейчас нет выхода. Либо мы одним ударом восстановим положение, либо нас прикончат. И мне будет совершенно безразлично, кто это сделает. Пристрелят ли нас лаборанты или повесят любящие горожане — мне будет одинаково неприятно. Про лесовиков я уж и не говорю, этим вообще лучше не попадаться. Я совершенно уверен, что всем уже известно о нашем поражении и нас попытаются заставить заплатить по счетам. А я не хочу подыхать! Но если придется, то постараюсь захватить с собой на тот свет как можно больше попутчиков. В хорошей компании помирать не так страшно. Если с тобой целая толпа, даже немного весело.