Радуга Шесть
Шрифт:
— Группа-2, говорит старший, — произнес Чавез по радиосети. — Через несколько минут мы начнем выпускать их из дома. Всем быть наготове. — Сначала он услышал двойные щелчки от Луазеля и Томлинсона, находившихся у самого «шлосса», и затем раздались голоса.
— Винтовка Два-Один, — доложил Гомер Джонстон. Его система ночного видения была сейчас подсоединена к телескопическому прицелу, неподвижно направленному на главные двери заднего выхода. Снайпер заставил себя дышать ровно, делая вдохи и выдохи через регулярные промежутки времени.
— Винтовка Два-Два, — отозвался Вебер спустя секунду.
— Осо, —
— Конноли.
— Линкольн.
— МакТайлер.
— Паттерсон.
— Пирс. — Все стрелки докладывали со своих позиций в траве.
— Прайс, — отозвался главный сержант с левого переднего кресла вертолета.
— О'кей, парни, мы готовы к открытию огня. Действуют обычные правила ведения боя. Смотрите внимательно, — добавил Чавез без особой необходимости. В такой обстановке командиру трудно не дать последней команды. Сам он находился в восьмидесяти ярдах от вертолета, почти предельное расстояние для его «МР-10», и смотрел на здание через очки ночного видения.
— Открывается дверь, — сообщил Вебер, на мгновение опередив Джонстона.
— Вижу движение, — подтвердил Винтовка Два-Один.
— Капитан Альтмарк, это Чавез, прикажите отключить телевизионные передачи, — распорядился Чавез по своему второму радиоканалу.
— Ja, понимаю, — отозвался капитан полиции. Он повернулся и выкрикнул приказ директору телевидения. С этого момента камеры будут продолжать работу, но прямого эфира не будет, а кассеты, на которые ведется запись, считаются секретной информацией. Теперь на экранах телевизоров были видны только комментаторы.
— Дверь открыта, — передал Джонстон со своей снайперской позиции. — Вижу одного заложника, похож на мужчину-повара, и одного объекта-женщину, темные волосы, держит в руке пистолет. — Он заставил себя расслабиться, убрав палец с двойных спусковых крючков своей винтовки. Сержант не мог теперь стрелять без прямого приказа Динга, а такой приказ не поступит в создавшейся ситуации. — Вижу второго заложника, это Маленький Мужчина, — сказал сержант Джонстон, имея в виду Денглера. Остерманн был обозначен как Большой Мужчина, а секретарши — Блонди и Брауни, названные так по цвету их волос. У них не было фотографий домашних слуг, потому их никак не называли. Известные им террористы именовались как «объекты».
Джонстон заметил, что они заколебались у двери. Для них этот момент был пугающим, хотя насколько пугающим он был, они не могут знать и никогда не узнают. Как жаль, стерва, подумал он, наведя визирные нити перекрестия прицела на ее лицо с расстояния больше двухсот ярдов — это расстояние для снайпера равнялось десяти футам. — Ну выходи, милая, — выдохнул Джонстон. — У нас приготовлено нечто специальное для тебя и твоих друзей. Дитер? — спросил он, нажимая на кнопку рации.
— Вижу цель, Гомер, — ответил Винтовка Два-Два. — Думаю, нам знакомо это лицо... Я не могу вспомнить имя. Старший, Винтовка Два-Два...
— Винтовка Два, старший слушает.
— Женщина-объект, недавно мы видели ее лицо. Сейчас она выглядит старше, но я узнаю это лицо. «Баадер-Майнхоф», Фракция Красной Армии, думаю, это одна из них, работает в паре с мужчиной. Марксистка, опытная террористка, убийца... убила, по-моему, американского солдата. — Ничего из этого не было особой новостью, но знакомое лицо — это знакомое лицо.
В
— Может быть, это Петра Дортмунд?
— Ja! Это она! А ее партнер — Ганс Фюрхтнер, — ответил Вебер. — Komm zu raus, Petra, — продолжал он на родном языке. — Komm zu mir, Liebchen.
Что-то беспокоило Петру. Оказалось, что очень трудно вот так просто выйти из «шлосса» на открытый газон позади него, хотя она отчетливо видела вертолет с мигающими огнями и вращающимся несущим винтом. Она сделала шаг или только начала его, ее нога отказывалась двинуться вперед и опуститься вниз на гранитные ступени. Она прищурила глаза, потому что деревья к востоку и западу от «шлосса» были так ярко освещены прожекторами на обратной стороне здания, что тень протянулась к вертолету подобно черному пальцу. Может быть, ее беспокоило это изображение перед ней, чем-то напоминающее о смерти. Потом она тряхнула головой, отбрасывая подобные мысли как недостойное суеверие, толкнула вперед двух заложников, спустилась по шести ступеням на траву и направилась к ожидающему их вертолету.
— Ты точно опознал ее, Дитер? — спросил Чавез.
— Да, я уверен в этом, сэр. Это Петра Дортмунд.
Рядом с Чавезом доктор Беллоу запросил подробности о ней по своему лэптопу. — Возраст сорок шесть лет, раньше принадлежала к группе «Баадер-Майнхоф», твердо придерживается своей идеологии, о ней говорят, что она совершенно безжалостна. Этой информации десять лет. Похоже, что она ничуть не изменилась за это время.
Ее партнер — Ганс Фюрхтнер. Предполагается, что они состоят в браке, любят друг друга и вообще соответстующие друг другу личности.
— Это убийцы, Динг.
— Пока это так и есть, — откликнулся Чавез, наблюдая за тремя фигурами, пересекающими газон.
— В одной руке у нее граната, возможно, осколочная, — предупредил Гомер Джонстон. — В левой руке, повторяю, в левой руке.
— Подтверждаю информацию насчет фанаты, — произнес Вебер. — Вижу ручную гранату. Чека внутри, повторяю, чека внутри.
— Просто великолепно! — проворчал Эдди Прайс по радиоканалу. Снова повторяется ситуация с Фюрстеном Фельдбрюком, подумал он, пристегнутый ремнями в вертолете, очередной маньяк, сжимающий фанату в руке и готовый выдернуть чеку. — Это Прайс. У нее только одна граната?
— Я вижу только одну, — ответил Джонстон. — Никаких выпуклостей в карманах или где-нибудь еще, Эдди. Пистолет в правой руке, граната в левой.
— Я подтверждаю, — раздался голос Вебера.
— Она правша, — сообщил им по радио доктор Беллоу, проверив известную ему информацию о Петре Дортмунд. — Объект Дортмунд — правша.
Это объясняет, почему она держит пистолет в правой руке, а гранату — в левой, сказал себе Прайс. Это также означает, что, если она решит правильно бросить гранату, ей придется поменять руки, — переложить пистолет в левую, а гранату взять в правую. Все-таки хорошая новость, подумал он. По-видимому, прошло много времени с тех пор, когда она играла с одной из этих проклятых штук. Может быть, она боится предметов, которые взрываются с оглушительным грохотом. Некоторые люди даже просто носят проклятые вещи для видимого впечатления. Теперь он тоже видел Петру, идущую к вертолету ровными шагами.