Раджа-Йог
Шрифт:
— С этим трудно не согласиться, батоно Илья, но советовать можно и не надевая рясы.
Конечно, можно. Но скольким людям ты поможешь, работая инструктором физкультуры? Положение священника откроет тебе гораздо больше возможностей! Я хотел бы, чтобы ты встретился с нашим патриархом Ильей. — Если Вы этого желаете, батоно Илья, я встречусь с патриархом.
— Хорошо, — обрадовался отчим, — я переговорю с Ильей. Не будем откладывать вашу встречу. Как ты смотришь на то, чтобы назначить ее на конец этой недели?
— Я согласен, если это будет удобно патриарху, — ответил Автандил.
Через четыре
Совпадение имен отчима и патриарха имело свою историю. Лет пятнадцать назад, когда отчим Автандила преподавал в семинарии, к нему, к уважаемому и почитаемому человеку, пришел будущий патриарх.
— Батоно Илья, Синод принял решение о моем вступлении в сан патриарха. Посоветуйте, каким именем мне креститься при вступлении в сан.
— Я советую тебе прийти к тому, кто будет тебя крестить новым именем, — ответствовал просящему Илья, — выбрать имя поможет он, скажи, что тебя прислал Илья.
Будущий патриарх так и сделал. Священник при крещении дал новому патриарху имя Илья. Так патриарх Грузии стал тезкой отчима Автандила.
Подойдя к патриарху, имевшему титул святейшего и блаженного (титул передавался от патриарха к патриарху), Автандил хотел, как и полагалось, поцеловать его руку, но патриарх предупредительно обнял Автандила и поцеловал в лоб как равного. После обычных слов приветствия, патриарх предложил пришедшим сесть и сам сел рядом с ними, хотя немного в стороне стояло резное кресло ручной работы из ценных пород деревьев, в которое он обычно садился, принимая гостей. Это кресло представляло собой произведение искусства. Создал это уникальное кресло мастер-художник Гиви Джамасшвили специально для святейшего и блаженного патриарха Ефима-II по его личному заказу. С тех времен кресло стало неотъемлемой частью патриархии. Вероятно, желая подчеркнуть, что встреча носит дружеский характер, патриарх Илья изменил общепринятому правилу и не сел в кресло. Разговор пошел о здоровье, о семье, о делах. В свободной беседе чувствовалась напряженность патриарха. Бросив взгляд на Илью, патриарх Илья спросил у Автандила:
— Я знаю, ты человек глубоко верующий. Бог дал тебе способность проницательности. Ты знаешь и чувствуешь, как сейчас трудно церкви наставлять людей на путь истинный. Раз Бог дал тебе такой дар, может быть, ты поможешь нам?
Автандил тотчас почувствовал, что патриарх не был доволен тем, как он выразил свою мысль: «поможешь нам»… Это могло значить, что он сам и церковь бессильны, и он просит о помощи у человека, который даже не служит в церкви. А просить он не любил, он привык, чтобы его просили. Патриарх подумал, не уронил ли он авторитет церкви и свой собственный? Но вдруг успокоился — его осенило: такой дар, коим обладает Автандил Ломсадзе, — дар Божий. А Бог не наделил бы таким даром и способностями человека, у которого может быть гордыня или чувство превосходства над церковью и людьми. Он думал, что, вероятно, на самом деле Автандил скромный и искренний человек, а не просто таким кажется. Зная, что Автандил умеет читать мысли, он, стараясь не смотреть ему в глаза и думая, что таким образом может скрыть свои мысли, предложил достаточно сухо:
— Не хотел бы ты принять сан священника и служить Богу и людям?
Автандилу понятны были мысли патриарха, ему не нужно было видеть глаза собеседника, чтобы чувствовать его состояние и размышления, поэтому он ответил:
— Служить Богу и людям можно и без сана священника.
— Конечно, можно. Но я считаю своим долгом, — он снова посмотрел на Илью, тот кивнул головой, — предложить тебе должность, подобающую твоей вере, убеждениям и возможностям.
— Спасибо за предложение, — вежливо ответил Автандил, который никак не мог поймать взгляд патриарха: тот все время отводил его в сторону, — но я буду делать больше добра людям, не служа в церкви.
— Как это? — удивился патриарх и впервые за весь разговор пристально посмотрел на Автандила.
Автандил, не отводя взгляда ответил:
— Если буду священником, то призывать людей любить друг друга будет моей обязанностью, и, слушая меня, люди будут справедливо думать, что это мой долг так говорить. А если я буду говорить о той же самой любви, не будучи священником, чем я и занимаюсь сейчас, мне верить будут больше, ведь это не будет моей обязанностью, значит, я на самом деле так думаю.
Выслушав объяснение Автандила, патриарх с видимым облегчением сказал:
— Ну, что ж… Раз ты так решил — пусть так и будет.
Поговорили еще полчаса и расстались. Выйдя на улицу,
Илья сказал Автандилу:
— Извини, Автандил, я хотел, чтобы ты стал священником…
— Не извиняйтесь, батоно Илья. Я понимаю Ваше желание, но у меня другой путь в жизни.
Илья вздохнул. Потом слегка тряхнул головой, как бы отбрасывая печальные мысли, и, улыбнувшись, сказал Автандилу:
— Тебе не показалось, что наш патриарх испытывал чувство, подобное страху, при встрече с тобой?
— Вы так считаете? — ответил он вопросом на вопрос.
— Да, — продолжал Илья, — наверное, он боялся, что ты будешь читать его мысли! Скажи честно, ты читал его мысли?
— Нет, не читал, — честно и твердо ответил Автандил и тут же добавил. — Зачем? Его мысли и так были ясны без моего желания прочитать…
2
Жизнь шла своим чередом. В семье уже подрастал сын Леван. Воскресные и праздничные дни всегда проводили в кругу друзей и, как правило, старались не оставаться дома, а уезжать куда-нибудь подальше от городской суеты, хорошо, что была машина.
В один из праздничных дней Автандил с женой и двумя маленькими детьми сел в машину и поехал вверх по горной дороге в один из небольших ресторанчиков. Там их уже ждали друзья. Дети играли на воздухе, взрослые сидели в уютном помещении.
— Сделай что-нибудь необычное! — попросил один из друзей.
Жена улыбнулась: она знала, что ничего необычного Автандил делать не будет — об этом его просили не раз, и он мягко уходил от подобных просьб.
Чтобы не разочаровывать присутствующих, он решил показать совсем безобидный, на его взгляд, телепатический опыт.