Рагнарёк. Книга 1
Шрифт:
— Нет. Прости, друг мой, — глухо проговорил он. — Мне едва хватило сил избавиться от одного осколка…
А несколько запросто могут свести с ума даже багатура и великого хана. Достаточно дождаться, пока я засну, один раз взмахнуть саблей — и твой народ будет спасен… Хотя бы на время.
— Я знаю. И верю тебе, хан. — Я тронул поводья и пустил коня рысью. — Хоть тебе и непросто будет…
— Тебе придется куда хуже. — Есугей мрачно усмехнулся. — Я не предатель, Антор-багатур, и мне не нужны твои осколки… Я хотел просить тебя о
— И о чем же?
— Немногим суждено побывать в запретных горах и вернуться живым дважды, друг мой. Если со мной что-нибудь случится… ты позаботишься об Оэлун и Темуджине?
— Лучше не думай об этом, хан, — проворчал я. — Ты нужен не только жене с сыном, но и своему народу.
— Хотел бы и я думать так же! — От Есугея ощутимо полыхнуло гневом. — Ты исполнишь мою просьбу?
— Разве я могу отказаться? — Я чуть сбавил ход, чтобы оказаться с Есугеем вровень. — Если придется, я буду защищать твоих жену и сына так, как защищал бы своих собственных… Но почему ты просишь об этом меня? Разве твои люди…
— В моем войске много тысяч воинов, но ни одному из них я не верю так же, как тебе, друг мой. — Есугей мрачно усмехнулся. — Багатуры были мне братьями с тех самых пор, как мы впервые оседлали коней… но даже им не пришлось по нраву то, что я сделал у стен Вышеграда.
— Ты мудро поступил, хан. — Я поймал взгляд Есугея. — Я желал той битвы не больше тебя… но ты не смог бы победить.
— Пожалуй. — Есугей сплюнул на песок. — Но сейчас куда важнее, что думают мои люди. Я сбежал от боя, хоть нас и было впятеро больше. И отказался вернуться назад, даже когда начали голодать дети. Я поверил тебе, Антор-багатур — но мне дорого пришлось за это заплатить.
Я не ответил и лишь дал шпор коню, вырываясь вперед. Очередная… нет, даже не ошибка — даже зная, чем это может закончится, я все равно не поступил бы иначе. И все же Вышеград и все северные земли склафов уцелели не из-за моей хитрости, а лишь благодаря стальной воле великого хана.
— Мои воины шли за мной через степь, которая превращалась в пустыню. Они без страха лезли на стены ваших городов и умирали сотнями, — снова заговорил Есугей. — Но когда я увел их обратно на юг, я услышал голоса, которые шептали, что хан или лишился разума, или превратился в труса… А когда мы начали есть коней — эти голоса стали громче.
— И кто-то из них отважился сказать, что народу нужен новый правитель? — догадался я. — Так?
— Немногие. — Лицо Есугея прорезала кривая ухмылка. — Может, Великое Небо и затуманило мой ум, заставив поверить тебе, но не лишило сил руку… и не затупило саблю.
Даже так? Видимо, дело совсем паршиво — раз уж хану приходится убивать собственных людей.
— Немногие смеют говорить обо мне — даже за моей спиной. — Есугей на мгновение обернулся назад, будто надеясь увидеть оставшихся в двух днях пути булгарский лагерь. — Но мой сын еще не набрал сил.
— Ты боишься, что кто-то из багатуров?..
— У любой верности есть край, а у любой дружбы — цена, — вздохнул Есугей. — Даже для братьев свои дети дороже моего наследника. А воины скорее назовут ханом того, кто позволит им разорить земли твоего князя и забрать свое силой, а не поведет их сражаться за чужой дом.
— Я должен тебе — за Вышеград, великий хан. — Я склонил голову. — Твой сын будет вести ваш народ, а если кто-то посмеет возразить — я лишу его жизни.
— Хорошо, если… Стой!
Есугей вдруг приподнялся на стременах и поймал моего коня за узду. Тот остановился, как вкопанный, и я едва не вылетел из седла.
— Тише! Здесь песчаник… — Есугей показал куда-то в сторону гор вдалеке. — Я говорил тебе о них.
— Ничего не вижу, — проворчал я, прикрывая глаза рукой от солнца. — Там только пустыня.
— Может, и так, — Есугей покачал головой. — Но тогда она ожила. Простой смертный не заметит песчаного демона, пока тот не подберется близко — но ты умеешь видеть скрытое, Антор-багатур.
Действительно. Мне ли не знать, что самые неприятные создания этого мира умеют скрываться от человеческих глаз.
Впрочем, как и я сам.
Я прикрыл глаза и принялся просвечивать пустыню «Истинным зрением». Поначалу передо мной проступила только серая дымка. Не было даже привычной зелени, который давали растения — только мертвый песок и маленькие искорки в паре десятков шагов. Какие-то животные.
— Смотри внимательнее, — Есугей коснулся моего плеча. — Песчаники умеют прятаться… особенно когда охотятся — мы едва не приехали прямо ему в пасть!
— Йотуновы кости… — проворчал я. — Да где же ты?..
И пустыня ожила — как и говорил Есугей. Плоское серое пятно в полтора-два моих роста диаметром вдруг зашевелилось и переползло по песку чуть левее — почти незаметно.
Почти.
— Не вижу, — зазвучал в голове голос Хиса. — Прячется. Опасно. Песок живой.
Живой песок — лучше и не скажешь. Тварь почти ничем не отличалась от места, в котором жила — но умела двигаться.
И убивать.
Когда я переключился обратно на обычное зрение, я чуть не упустил ее из виду, но вовремя заметил небольшое облачко то ли пыли, то ли мелкого песка, будто поднятого ветерком. Оно поднялось в воздух и рывками поплыло туда, где в мире духов только что светилась крохотная алая фигурка.
Какой-то пустынный зверек — то ли собачка, то ли лисичка с большими ушами — замер и забавно задвигал носом, будто принюхиваясь. Он успел почуять опасность, но было уже слишком поздно. Облачко метнулось к нему и хлестнуло в мордочку, залепляя глаза и пасть. Ослепнув, лисенок заскулил и бестолково завертелся на месте. Песок под лапами зарябил, пошел волной — и вдруг вздыбился, раскрылся воронкой — и тут же сошелся обратно, утягивая вглубь маленькое золотисто-рыжее тельце.