Раи?ский
Шрифт:
— Мама, — осторожно вздыхаю я. — Рада видеть, что с тобой все в порядке.
— Хммм, да, — бормочет она. — Я в порядке. Во всяком случае, пока.
Это возбуждает мой интерес, но прежде чем я успеваю что-либо сказать, она плюхается на песок и похлопывает по месту рядом с собой, спрашивая: — Как дела в школе?
Я почти отказываюсь от вопроса, но она звучит серьезно, и чувство вины сжимает меня изнутри. Она, вероятно, спрашивает по тем же причинам, по которым всегда спрашивает Нора, но в защиту Дженн скажу, что она всегда заботилась о моей учебе. Даже когда казалось, что
Несколько неохотно я говорю ей, что хорошо учусь в школе, и даже рассказываю ей о некоторых мероприятиях, в которых я участвовала. Я не упоминаю команду по плаванию, хотя уверена, что она знает, что меня выгнали. Я также не упоминаю о пожаре, который спалил общежитие Сэйнта, в поджоге которого меня обвинили. Опять же, я уверена, что она знает, но в любом случае это не те темы, о которых я действительно хочу с ней поговорить.
И я определенно не упоминаю об издевательствах, которым подвергалась. В самом деле, какой в этом был бы смысл? Не похоже, что она может что-то с этим поделать. У меня нет такой роскоши, как у других детей, с которыми я хожу в школу, чтобы иметь возможность бежать к маме или папе, когда что — то идет не так, как я хочу, и пусть они немедленно это исправят.
Потому что, если бы я это сделала, мои мучители, вероятно, умерли бы вместе с горячим татуированным парнем, ухмыляющимся над их телами.
К тому времени, как я заканчиваю свой несколько странный отчет, Дженн выглядит почти успокоенной.
— Я рада, что у тебя все так хорошо, детка.
Это было не совсем то, что я ожидала от неё услышать, но ладно.
— Что ты делала все это время? — спрашиваю я, стараясь поддерживать легкую беседу в надежде успокоить ее. — А… Нора хорошо с тобой обращалась?
Она тут же кивает, но ее глаза бегают по сторонам.
— Конечно, я в порядке, — уверяет она меня немного слишком агрессивно. — Моя сестра прекрасно заботится обо мне. Она пытается помочь мне оставаться трезвой, понимаешь?
Я ей не верю. Я уверена, что это то, что Нора хочет, чтобы она мне сказала. Это расстраивает, власть, которую Нора, похоже, имеет над своей сестрой. Я хочу сломать ее, но я действительно не знаю, как это сделать.
Я решаю, что более прямой подход может привести к более желаемому результату.
— Дженн, давай просто прекратим это дерьмо, хорошо? — говорю я с тяжелым вздохом. — Ты никогда не боялась говорить мне жестокую правду, когда я росла, поэтому мне нужно, чтобы ты была честной со мной сейчас.
Она выглядит испуганной, а затем настороженной.
— По какому поводу?
Я пристально смотрю ей в глаза и спрашиваю: — Почему ты шантажировала Дилана, чтобы заставить его написать мне рекомендацию на получение стипендии, чтобы приехать сюда?
Даже в сгущающихся сумерках я вижу, как весь румянец мгновенно покидает ее лицо.
— О чем ты говоришь? — выдыхает она, но я достаточно легко слышу ложь. Дженн никогда не была такой хорошей лгуньей, как я заставила себя стать такой, чтобы выжить в той жизни, которую она мне обеспечила.
— Без глупостей, мама, — шепчу я. — Скажи мне. Я чертовски уверена, что это была не твоя идея, и ты
Она выглядит такой измученной, что мне почти жаль ее. Однако я быстро подавляю это сочувствие и напоминаю себе обо всем дерьме, через которое она меня заставила пройти, не только манипулируя мной, чтобы я приехал в Ангелвью, но и на протяжении всей моей жизни.
— Действительно ли имеет значение, как ты сюда попала? — скулит она.
Я складываю руки на груди и пристально смотрю на нее.
Она в отчаянии всплеснула руками.
— Тебе нужна была рекомендация, которая гарантировала бы, что ты поступишь. У нас были рычаги давления на него. Конец истории.
— Ты знала, что мы с ним делали? — требую я. — Ты знала и никогда не пыталась вмешаться?
— Это… на самом деле все было не так…
У меня есть свой ответ, даже если она не признается в этом своими словами. Она знала о моих отношениях с Диланом и ничего не сделала, чтобы остановить их. Только когда это приносило пользу ей, вернее, Норе, она подходила к нему. И все же это было даже не для того, чтобы призвать его к ответу за то, что мы сделали.
Это было сделано для того, чтобы шантажировать его.
Знакомая ярость кипит в моей крови. Это то же самое, что я чувствовала каждый раз, когда Дженн делала что-то, чтобы подвести меня. Я перестала грустить о ее разочарованиях много лет назад.
Теперь они меня просто бесят.
Ужесточив тон, я спрашиваю: — А как насчет Джона Эрика?
— А что насчет него?
Боже, она так бесит.
— Ты ничего не чувствуешь, что умер еще один мальчик?
Она снова кажется нерешительной. Я ожидаю, что она скажет мне, какой ужасный человек Призрак за то, что делает это. К мой ужас, это не имя Призрака, которое она наконец произносит.
— Это была Нора, — шепчет она, ее взгляд падает на песок между нами. — Она убила его сама.
У меня отвисает челюсть, и Дженн кивает с обиженным выражением лица.
— Нора… Она не та, кем я ее считала. Уже нет. Она другая.
Я смотрю на нее с молчаливым недоверием. Все остальные вопросы вылетели у меня из головы после шокирующего откровения Дженн. Я предполагала, что Призрак совершил убийство, потому что это своего рода то, для чего он здесь, верно?
Я бы никогда не догадалась, что Нора спустила курок. Не раздумывая, я тянусь вперед и хватаю Дженн за руки.
— Давай просто пойдем, — шепчу я.
Ее костлявые щеки впали еще больше.
— О чем ты говоришь?
— Мы могли бы пойти туда, где Нора никогда нас не найдет, — говорю я ей, сжимая ее пальцы. — Ничто не говорит о том, что мы должны оставаться здесь и страдать, потому что она так одержима своей местью.
Я вижу крошечную искорку надежды в ее глазах, но она появляется и исчезает в течение нескольких секунд. Это сменилось полным страхом, и я знаю, что потеряла всякий шанс убедить ее, прежде чем действительно начала пытаться. В конце концов, это та самая женщина, которая сбежала после того, как стала свидетельницей убийств, и начала новую жизнь для себя, вместо того чтобы сразу обратиться в полицию.