Ракетчик звездной войны
Шрифт:
Кузьмичев оглядел своих спутников. Люди в возрасте были сосредоточены, иные сильно нервничали. Даже комсомольцы-добровольцы, обычно такие шумные, ехали молчаливо и задумчиво.
Всем перед выездом выдали одинаковые серебристые спецкостюмы из металлизированного нейлона и того же цвета сапоги. В шейные вырезы СК были заделаны кольцевые крепления для шлемов – эти прозрачные колпаки, похожие на круглые аквариумы, перестукивались на верхней полке.
Солдаты и сержанты, подчиненные Кузьмичева, ехали в отдельном автобусе – двадцать пять «дембелей», отобранных в воздушно-десантном полку, расквартированном под Псковом.
– Я смотрю на улицы, – прошептала сзади Элла Наумовна, повар и жена старшего планетолога экспедиции Гоцмана, – и будто прощаюсь со всем этим…
– Что за минорные мысли, Эля? – бодро сказал Гоцман.
Элла Наумовна только вздохнула.
Автобусы приехали в Шахунью, маленький поселок, при котором имелся аэродром. Покрытия на его ВВП никогда не было, если не считать кое-где пробившейся травки, да и к чему оно «Аннушкам», занятым опылением лесов от жука-короеда?
На полосе прогревали моторы «Антеи». Их аппарели были опущены, как жадные языки, пробующие траву на вкус.
Кузьмичев подождал указаний от коменданта, не дождался и громко скомандовал:
– Проходите к первому и второму самолетам! Скляров, Переверзев! Займитесь добровольцами!
Старшие сержанты козырнули и повели волонтеров на посадку.
– Алла, ваш балок пятый. Марк! Где тебя носит? Трофим Иваныч! Пойдемте с нами.
– Иду, иду! – заспешил ученый. – Первый раз все увижу не снизу, а сверху…
– Э, Трофим Иваныч, – усмехнулся Кузьмичев. – То, на что мы будем смотреть там, в жизни никто не видел!
Все вместе они поднялись по аппарели в гулкий грузовой отсек транспортного самолета.
Алла до того засмотрелась на пару разнесенных килей, что едва не сверзилась с трапа. Полковник удержал ее.
– Благодарю, – чопорно сказала Миньковская.
– По машинам! – скомандовал Кузьмичев. – Помните свои места?
– Помним! – хором ответили добровольцы и полезли по машинам и балкам – цилиндрическим домикам на колесах, похожим на маленькие железнодорожные цистерны с круглыми иллюминаторами. Говорят, такие делали для строителей БАМа.
Ну, для строителей внеземной базы они тоже сгодятся…
Георгий открыл выпуклую дверь пятого балка, пропустил всех вперед и вошел сам. Внутри для каждого было приготовлено особое кресло.
– Внимание! – разнеслось по отсекам. – Приготовиться!
Створки аппарелей медленно сошлись, и винты «Антеев» завыли на низкой, угрожающей ноте.
– Энерговоды зациклены, Трофим Иваныч! – сообщили из кабины пилотов.
– Ага! – довольно сказал Воронин. – Пошло дело!
– Пристегнуться всем, – негромко скомандовал Кузьмичев.
– Дядя, – задумчиво выговорил Виштальский, – я имею вам сказать пару слов.
– Вырази мне твою мысль, Марк, – улыбнулся профессор.
– Вот я хочу поинтересоваться у вас, а как мы обратно станем выбираться?
– Пусть тебя не волнует этих глупостей, – проговорил Трофим Иванович, старательно копируя одесский говор. – Все детали гиперканальной станции уже сброшены в районе будущей базы. Где-то в январе нам подкинут краны и ядерный реактор типа тех, что стоят на атомных подлодках. Начнем монтаж, подзарядим энергоемкости…
Марк поглядел на дядю с большим сомнением. Кузьмичев тоже не испытывал особой уверенности насчет «обратного билета», но промолчал – бытие советского офицера рано приучило его к простой истине – не высовывайся! Начальство знает лучше.
А когда выяснится, что начальство – ни в зуб ногой, что оно опять прошляпило и «не учло», то решать проблемы придется самому, как оно часто и бывало. И в чем же тут разница?
Будешь ты лезть поперед батьки в пекло или промолчишь – все равно надеяться надо только на себя…
– Взлет! – пронеслось по всем балкам и боевым машинам.
«Антеи» затряслись, пробегая по рулежной дорожке, разогнались и взлетели.
– До выхода на режим тридцать секунд! – объявил пилот.
– Успеем? – заволновался Воронин.
– Должны! – легкомысленно сказал Марк.
Алла только вздохнула.
– Готовность один! – рявкнул динамик.
– Готовность ноль! Сброс!
Кузьмичев почувствовал, как балок шатнулся и двинулся.
Рывок – это раздулся по ветру вытяжной парашют, и…
У-ах!
Балок падал, повернувшись к земле торцом. Томительное замирание выворачивало организм наизнанку. Хлам с пола подняло невесомостью – прямо перед лицом полковника вихлялась невесть откуда взявшаяся гайка.
Алла глухо вскрикнула и застонала.
– Сейчас, сейчас… – пробормотал Георгий.
Балок резко дернуло – раскрылись тормозные парашюты.
– Раньше у нас другая система была, – разглагольствовал Марк, видимо, сбрасывая напряжение, – называлась «Кентавр». Это когда танки и БМД десантировались отдельно, а люди отдельно. И ищи потом ту технику! А теперь вот – «Реактавр». Бойцы сразу в машинах приземляются. Ни у кого во всем мире такой нет! А мы спускаемся и вовсе на… О, и назва-ния-то нет… На «Спецтаврах»!
Кузьмичев глянул в окно и увидел стремительно набегавшее устье гиперканала. Сейчас, сейчас…
Он посмотрел вверх, за полукруглый плексигласовый колпак, увидел клочок голубого неба… и его с пят до головы пронизало болезненное ощущение разрыва и слома. Полковник закричал, но губы не выговорили даже слабого шепота.
А когда он пришел в себя, за колпаком весело лиловели чужие небеса…
– Мы там! – каркнул Воронин.
– Вижу… – буркнул Кузьмичев и перешел на переговорное устройство: – Я – Первый! Всем принять позу изготовки, сейчас будет земля!