Ракетчик звездной войны
Шрифт:
Георгий медленно осознавал происшедшее.
– Так какой сейчас год? – проговорил он.
Воронин пожал плечами.
– Затрудняюсь сказать…
– Ну хоть приблизительно!
– М-м-м… Где-то… Две тысячи двухсотый, плюс-минус пятьдесят лет.
– Следовательно, – измолвил Марк, – мы больше никогда не вернемся? Что ж, каждый человек имеет свои неприятности…
– Почему не вернемся? – сказал Кузьмичев. – Вернемся… Только какова будет та Земля и та страна, которые мы покинули, вот вопрос.
– Здорово, ребята! – звонко шлепнул по броне Раджабов. – В коммунизме побываем, в будущем!
Воронин тихо заплакал, стряхивая слезы под шлемом.
Десантники завздыхали, неловко топчась по броне.
– Та вы не журитэсь, прохвессор, – ласково пробасил сверхсрочник Шулейко. – Прорвэмся!
– Куда мы денемся… – вздохнул Кузьмичев и полез на броню. – Поехали, Раджабов, поищем еще грузы…
Двумя часами позже они сыскали в джунглях ржавый остов БМД-1 и пирамиду из рассыпавшихся бочек с солярой. Дизтопливо чудом уцелело лишь в двух бочках, прохудившихся не насквозь. Драгоценную солярку осторожно перелили в баки и запасные канистры. А когда тронулись в путь, Кузьмичев заметил в кустах ракету С-75, развалившуюся на три части. Это его добило.
Страшный удар пригнул душу, почти раздавил безысходностью – они остались совершенно одни, затерялись в безмерных далях!
Вне своей планеты, вне своего солнца, своего времени…
Промозглый холод отчаяния забрался Георгию под череп, полковник зажмурился и привалился к коробу ПРС. Стоп!
Он широко открыл глаза и задышал, умеряя сердцебиение.
Тихо, полковник, спокойнее… Ты не один, и никто из подчиненных тебе людей не должен услышать, как ты скулишь и нюнишь! Никто даже подумать не должен, что начгарнизона ослаб и поддался черной тоске! Ты за них в ответе, полковник. Не в то время прибыл? И государство, из коего ты отбыл, скорее всего, уже отсутствует на карте? Ну и что? Люди-то остались! И Переверзев, и Марк, и профессор. И Алла…
– Возвращаемся, – скомандовал Кузьмичев, – искать больше нечего. Горючее экономить надо.
– И патроны! – поддержал его Переверзев.
– И патроны…
БМД тронулась, развернулась и поехала по своим же следам.
В лесу у самой промоины – слышны были взревывавшие шумы моторов – «бээмдэшке» пришлось задержаться. Из рощи красных лохматых деревьев выбралась колоссальная животина, с трехэтажный дом величиной.
Ее горбатую спину покрывали костистые гребни, могучие ноги-тумбы глубоко зарывались в грунт, выворачивая кустарник. Голова повернулась, шаровидные глаза на толстеньких стебельках закачались, обозревая возможного противника, и разверзлась пасть-кошелек, размерами равная воротам гаража. Хриплый басистый рев огласил окрестности. БМД почтительно остановилась.
«Чудище обло, озорно и лаяй» удовлетворилось произведенным эффектом и побрело дальше, оставляя по себе просеку-продавку-прогребку.
– Ух ты! – оценил зверюгу Марк, выглядывая из кормового люка. – Годзилла… Нет, давайте лучше назовем его годзиллоидом! Слушайте, товарищи, а мы ж еще не назвали саму планету! Предлагаю… Э-э… Вот есть у нас Юпитер с Марсом, а давайте этой дадим имя Перуна? В нашу честь. Все ж таки бог войны!
– Перун был громовержцем, – улыбнулся Кузьмичев. – А бога войны наши предки звали Воданом. Викинги говорили – Один.
– Водан – лучше звучит! – согласился Марк. – Кто за?
Все, сидевшие на БМП, подняли руки с автоматами. Лязгнул люк, наружу выглянул Джафар с поднятой рукой.
– Я тоже за! – высказался он.
– За рычаги, живо! – шуганул его Переверзев, и механик-водитель просыпался на место.
БМД выехала на обрыв. Промоина открылась вся, занятая по центру базой – балками, соединенными в неровный квадрат, разорванный только в одном месте. Внутри четырехугольника в ряд стояли платформы с ящиками и бочками, а снаружи фыркали четыре БМД. Дно промоины все было изрыто гусеницами.
– Сколько горючки сжег, вонь рейтузная… – проворчал Шматко.
– Да при чем тут горючка! – поднял голос Переверзев. – Какой вообще дурак ставит лагерь на низменности? Вон, их же отсюда перестрелять всех – нечего делать!
– Ну, какой дурак – это ясно… – хихикнул Шматко.
– А если дождь пойдет? – встрял рядовой Саксин. – Тут же зальет все!
– Цыц, солобон! – весело прижучил его Шматко. – Шо делать будем, товарищ полковник? Как держаться?
Голос его стал серьезен – Шматко уловил перемену политического момента.
– Вот что, – сказал Кузьмичев. – Все мы давали присягу, и никто от нее нас не освобождал. Но! Народ тут – это мы, это вон те – и-тэ-эр с мэ-нэ-эсами [12] . Нас мало, но мы в тельняшках. Следить за порядком – вот наша задача! Баб охранять и гражданских – тут есть, от кого. Вот и все…
– Значить, – заключил Переверзев, – мы будем слушать вашу команду, товарищ полковник. Как скажете, так и будем делать!
– Тогда вперед.
БМД съехала по насыпи вниз и остановилась рядом с четырьмя однотипными машинами. От балков побежали люди.
12
ИТР – инженерно-технические работники. МНС – младшие научные сотрудники.
Кузьмичев узнал Аллу, ее подружку Наташу Мальцеву, биологиню, доктора Ханина. Ни Лядов, ни Луценко не показывались.
– Ну, что? – спросила Наташа, отпыхиваясь. – Нашли?
– Нашли… – криво усмехнулся Георгий. Он поднялся на ноги.
Народ прибывал – почти все уже стояли и топтались вокруг БМД. Даже комендант с помполитом приблизились. Кузьмичев поглядел на Воронина – тот вздохнул и покачал головой.
– Значит, так, – громко, командирским голосом сказал полковник. – Все грузы пришли в полную негодность. Почему? Потому что нас поторопили с запуском. Потому что легенные ускорения сделали свое черное дело. Сбросили нас, товарищи, в восемьдесят втором, а сейчас… Ну, примерно две тысячи двухсотый год! Или двести двадцатый – точно неизвестно. Так что на дворе, товарищи, двадцать третий век!
– Это провокация! – заорал Луценко. – Это происки!
– Если и происки, то ваши! – взорвался Воронин. Ученый был страшен. – Говорил я вам – подождать?! Говорил?! Что вы мне ответили, хрущевский выкормыш?! «Народ нас не поймет!» А вот теперь и отчитайтесь перед народом! Вы нас лишили родины! Даже если сюда прилетят наши потомки на звездолетах и вернут на Землю, то никого из родных и близких мы уже не застанем – все они умерли еще двести лет назад! Даже мой маленький внук!
– Молчать! – взревел Лядов и стал рвать пистолет из кобуры.