Ракетчики
Шрифт:
— Во, точно, вспомнил, давно хотел тебя спросить. Ты — странная. В анкете про образование и прочее ничего такого не написано, но говоришь ты часто, как умная. Это почему?
— Вообще-то, я в институте училась. На технолога. Это неинтересно. Полтора курса проучилась.
— А потом? Что было потом? Чего замолчала?
— Первая любовь была. Молоденький четверокурсник, симпатичный. Залетела. А он к тому моменту меня уже бросил, закрутил с другой. Сказал сделать аборт. Сначала я думала его вернуть, бегала за ним, звонила, ждала, просила. А потом делать аборт стало поздно. Впала в истерику, возненавидела его, себя, нашего ребёнка.
— И что — никто не видел? Почему в роддом не поехала?
— Депрессняк был. Жизнь не мила. А в роддом не поехала почему… Сначала терпела. Схватки и до того были. Со сроком просчиталась. В женскую консультацию и к гинекологам я не ходила. Точнее, один раз пошла, чтоб аборт сделать, но они меня обругали. Больше и не ходила. А потом Союз распался, военные пришли к власти, чехарда везде. А тут уже мне и рожать время пришло. Обычно первые роды — долгие. А у меня всё быстро прошло. И без разрывов, что редкость. Здоровая я кобыла, Олежек. Потом пришёл староста дома, где я квартиру снимала, и увёл в милицию.
— А чё ты одна жила? Не в общаге, я имею ввиду?
— Сначала в общаге жила. А когда любовь закрутилась — стала снимать. Папка у меня — шахтер, хорошо зарабатывал. Трудовая династия у нас получается. Хм. А мой Артур тоже жил в общаге, мы на хате жили, почти как семья, три месяца. А потом переселилась сюда. За покушение на убийство с отягчающими.
— А с ребёнком что?
— Не знаю.
— Как так?
— А что толку? В детдоме, наверное. Мне не отдадут. Да и не достойна я.
— А ну перестань киснуть. Давай поставим цель: выйти отсюда, найти его, усыновить.
— Это ты жениться на мне придумал? Оглянись вокруг. Мы — зэка!
— Не понял? А кто мне говорил об учёбе, надежде, повышении рейтинга, перевоспитании?
— Да что ты знаешь о рейтинге!? Знаешь сколько нам штрафных очков отработать нужно, чтоб освободиться? Иди, загляни в своё личное дело у начлага.
— А если на рывок пойти?
— Дурак? Отсюда нельзя сбежать. У нас в шахте около пяти тысяч камер. Большинство без звука, но есть и со звуком. Тут, в Доме Удовольствия, всё утыкано. А теперь представь: сколько этого добра стережёт периметр. Я учу по работе: в шахте есть датчики газа, емкости, движения. Производится компьютерный анализ данных с микрофонов на предмет треска породы. Про охрану нам не рассказывают, но и так понятно, что крутая система. Да и не слышала я, чтобы кто-то сбежал. Хватит о грустном. Люби меня, мой принц.
Через двадцать минут бурной страсти Олег вспомнил об одном маленьком дельце, которое хотел провернуть с помощью Лизы. Он хотел отблагодарить Терминатора за «подписку» за Тютю. Что может быть на зоне лучшей благодарностью, чем баба?
— Лиз, у нас в роте есть один чел. Он в 8-й пашет. Терминатор — погоняло.
— Слыхала. Тройной «экспресс».
— Чё?
— Он каждый раз выбирает себе другую бабу, «жарит» её как «экспресс», минут за пять. И так — три раза. Ровно столько успевает за час с восстановлениями. Не больше — не меньше. Одевается и уходит. Ему не отказывают. Он красивый. Но и тратить свои очки за «экспресс» никто из наших не желает. А что у тебя с ним за дела, если не секрет?
— Я ему слегка должен. Он Тютю защитил. Это с моей бригады один
— Так придурок или башковитый?
— И то, и то. Тютя мне полезен: умные мысли «рожает» по работе, это помогает норму делать, очки зарабатывать, с тобой видеться.
— И ты хочешь, чтобы я отблагодарила Терминатора…
— Нет! С ума сошла? Подругу свою уговори. Сама сказала: он — красивый. Неужели никого нельзя уговорить?! Внутри своей бабской зоны как-то сочтётесь, а?
— Вопрос не в том, чтобы рассчитаться. Призовые очки — и есть главная ценность. Мы ж к вам, мужикам, не только за хреном бегаем. Одно дело вызвать человека, типа тебя. И удовольствие, и поговорить можно, почти на гражданке побывать. И другое дело — с полуроботом очки спалить. В конце концов, можно и саму себя пальчиками… Если приспичит. Трудную задачу загадываешь, Иван-царевич.
— Лиз, ты же умничка, придумай что-нибудь.
— Хм. А как ты думаешь, какая категория баб пользуется самой большой популярностью?
— Не знаю. Не думал над этим.
— От 30 очков и ниже. Это начальный квант — 40. Тебе Абрамовна даже первый альбом не давала. Это всё: «старушки», «крокодилицы», прочие плохонькие. Вы, кобели, дотерпеть, скопить очков побольше не можете. Или гасите штрафные или сразу используете, если за что-нибудь много призовых дадут. Соответственно, самые лучшие бабы вообще маловостребованы. Есть у нас одна девушка. На семьдесят очков.
— И за что ей столько?! Аж интересно стало.
— Да?..
— Лиза…
— Ладно. Так вот, есть за что. Комсомолка, спортсменка, ещё девушка.
— Так комсомол же, вроде, в СССР отменили?
— Ты «Кавказскую пленницу» смотрел?
— А-а…
— Так вот, она всем отказывает. Крутая. Первая почти во всём. Призовых очков — куры не клюют. Она их только на жратву и книги тратит. В бумаге! Чтоб глазки не портить! Но с её гордостью она тут постареет и умрёт. Сильно подозреваю, что за все два года пребывания она не гасила штрафных очков нисколько.
— Как так? Почему?
— Олежек, нас тут перевоспитывают. Как детей. Нужно исправить свой «косяк», а не отсидеть, норму перевыполнить. А её «косяк» — гордыня и эгоизм. Она живёт с людьми рядом, но как в пустыне. Долго объяснять — это надо видеть.
— А другого варианта нету?
— Ты сколько очков бы дал за бабу, которая тебя ублажит ручкой?
— Ручкой я и сам могу.
— То-то. Кому он нужен, твой «экспресс»? Или ты хочешь, чтоб мы ему «подогнали» десятиочковую «старушку»? Короче, я других вариантов не вижу. Нормальных. Могу сама.
— Не-не, не надо. Я добрый, но не настолько. И что с этой бабой не так?
— Она истеричка. С детства цены себе сложить не могла. Олимпиады по предметам, мастер спорта по самбо, в ВУЗ поступила играючи. На физкультуру, в пединститут. На втором курсе в парке к ней парень подошёл, хотел познакомиться, а она его на приём взяла, руку сломала. Средней тяжести, до трёх лет. В старом СССР ей бы ничего не было. А случилось это полтора года назад. Нашлись свидетели, которые чётко показали: не слишком он к ней приставал, нормально пытался познакомиться. Её повели к психологу, потом к психиатру, потом опять к психологу. В результате всё же решили, что нормальная, но просто — дура. Дали совсем немного: двести штрафных очков. Это при обычном зачёте — около полгода. Но она уже полтора сидит. И будет дальше сидеть. Упорствует в гордыне, как сказал бы поп.