Ракетчики

Рагорин Алексей Владимирович

Потом пришла тяжёлая новость: от Вани больше нет вестей. Его группа достоверно сообщила, что он остался прикрывать отход. И с огромной вероятностью погиб. Правь тоже молчала. Ваня не откликался на зов. А девочки уже умели «телепатить» вполне прилично. Чуть позже пришло подтверждение от агентов управления «Б»: Иван Чёрный из боя не вышел. Предположительно, погиб в разнесённой в хлам бронемашине. Лену раздирали противоречивые чувства. Главным, довлеющим, всепоглощающим чувством была смесь страха, отчаяния, жалости, горя и злости. Страх — боялась потерять Саню. Отчаяние — от бессилия, личного бессилия повлиять на ситуацию. Жалости к самой себе: ещё недавно всё было, в том числе счастье, а тут… Горе — просто потому что горе, в такой ситуации чувства «разогнались», работали на упреждение ситуации. Лене стоило труда не думать о любимом муже, как о покойнике. Она применила многократно проверенный способ. Сосредоточится, убрать все мысли и послушать свои ощущения. На душе был мир и спокойствие. Приходила уверенность: «Он жив, он вернётся». Но потом опять подкрадывалась

паника и предательские слёзы мешали процессу. Злость — на врагов. Тут она тоже работала на упреждение: желая отомстить тёмным, Лена, в инициативном порядке, возглавила КНБ, обзванивала подруг в Яви, заставляла продолжать тренировки в Прави. Схожие чувства обуревали Тоню, поэтому она поддержала инициативы Лены. Кроме основных, довлеющих чувств, дисциплинированный ум давал сбои контроля, пропуская паразитные мысли. В связи с почти стопроцентными данными о смерти Ивана Чёрного, они ядом отравляли и так не радужное настроение. С одной стороны, Лена не желала делить мужа. С другой стороны, должна была принимать введённые коны и законы о многожёнстве. Тоня ей нравилась, как подруга. Но… Лене казалось, что та превосходит её во всём. В уме, красоте, боевых и магических навыках. Лена опасалась, что на фоне Тони, будет выглядеть блекло. Саня ни разу не давал ей повода в чём-либо усомниться, он, вообще, ввиду переделки кокона, был малоэмоционален, не подвержен многим паразитным программам, в том числе не заглядывался на других женщин. Кроме Тони, с которой сохранялась незримая связь после спасения Ивана. Лена боялась, что Тоня задвинет её на вторую роль, а вот с этим она ни за что бы не смирилась. В целом, Лене её жизнь нравилась. Дом, дети, положение, достаток, занятия магией — всё устраивало. Не хотелось ничего менять. Но у Лены было специфичное свойство характера: стимуляция яростью. Именно ярость приходила ей на помощь тогда, когда ситуация казалась безвыходной, другие стимулы не срабатывали, опускались руки. Ярость на свою беспомощность помочь любимому, на свои комплексы неполноценности перед Тоней, ревность, жадность и неуверенность. Практику волошбы она продолжила с упорством фанатика. Цели были такие: защитить мужа, детей, семью, себя; совершенствование своих внутренних качеств; стать воином; не сдаваться, даже если она останется без Сани. Впрочем, Тоню тоже было очень жалко. Первую неделю Тоня металась, места себе не находила, каждый день звонила, по часу с Леной разговаривала. Разговоры эти носили скорее психопрофилактический, нежели информационный характер. А после сообщения Юревича она «потухла». Как будто стержень из человека вынули. Лене приходилось звонить самой, клещами вытаскивать из Тони слова. Парадокс заключался в том, что общение с Тоней отвлекало от собственных душевных терзаний.

К Тоне в дом перебрались её мать с отчимом, пытаясь успокоить, не дать уйти в себя. Это не слишком помогало: её отношения с родителями, по определённой причине, большой теплотой не отличались. Когда Тоне было десять лет, её родной отец погиб на дороге. Кто-то его сбил и скрылся. Так и не нашли. А мать через год вышла замуж повторно. Отчим Тоне не нравился, хотя он её удочерил, был к ней добр, дарил подарки, уделял время. Родители жили для себя, детей не заводили. Детский максимализм воспринял поступок матери, как предательство. Тоня мать отдалила в своей душе. Так дальше и жила, почти в одиночестве. В духовном одиночестве. В школе у неё были подружки, но близко ни с кем не сошлась. С пятого класса пошла на борьбу. Ей нравилось. Дальше вы знаете: драка, лагерь, Иван, Диктатор, НИИ…

Получается, что кроме Лены, которая старалась пробить скорлупу одиночества, и Лизы, жены Литвина, никто Тоню не мог поддержать. С Машей они были слишком разные по характеру, а Алла Борисовна большим душевным теплом не отличалась. Хотя Тоня по работе с ней общалась, но чувствовала её прагматизм, и не сближалась. Ещё был Корибут. Который лежал в коме и помочь не мог.

Более того, когда Животвор через две недели после боя выдал свой прогноз, уже Лену нужно было успокаивать. Спасла положение Аня. Она заставила Тоню приехать в Киев, после чего кружок начинающих берегинь интенсифицировал тренировки. Руководил Животвор. Звёзд с неба он не хватал, но честно делился теми знаниями, которые имел. Травы, целительство, приметы, простенькие ритуалы с применением Прави. Эти недели дались девочкам очень трудно. Тоня пыталась не верить, Лена продолжала упрямо надеяться, настроение было переменчиво-паршивое.

Через три недели после боя, наконец-то, Корибут пришёл в себя. Без всяких болезненных симптомов, если не считать некоторой слабости. Со свойственной ему непрактичной прямолинейностью он рассказал жёнам последний этап боя. Чем лишил Тоню надежды окончательно.

— И у тебя хватает наглости мне это так рассказывать!? Что ты сам убил Ваню?!

— Тоня… Я же говорю: не было другого хорошего выбора. Его тёмные в своего пытались превратить. Это хуже, чем смерть. Так душа освободилась, оставшись нетронутой, нашей, светлой, а иначе…

— Ничего не хочу слышать. От тебя. Я уезжаю. Или даже…

— Не смей даже думать! — Что-то почувствовала Лена. — У тебя — дети! Слышишь!?

Корибут переводил взгляд с одной женщины на другую, что-то пытаясь понять. Голова ещё соображала плохо, медленно.

— Лена угадала? Ты, в самом деле, такое подумала?

— А зачем мне жить?! О детях вы сами позаботитесь! А я уйду к Ване. Это по Кону. Сам рассказывал: раньше у ариев была такая традиция: умирать жёнам вместе с погибшими мужьями. Я тоже уйду!

На душе

у Тони был полный раздрай. Её тянуло к Корибуту, который признался, что убил её любимого Ванечку. За это она себя ненавидела, не знала что делать. Всё у неё было не как у людей. И толстокожий Корибут лишил надежды слишком резко. Тоня являлась оружиеносителем. Шальная мысль пришла в голову. Пистолет! Вот решение всех проблем! Корибут что-то уловил в глазах Тони, и вполне поверил в Ленину догадку. Кто быстрее? Тоня или Александр? На курок Тоня нажать успела, но пистолет уже не смотрел в висок, а через полсекунды Корибут вывернул руку и забрал его вообще. Навыки борьбы Тоне не помогли — Диктатор был мастер. На втором этаже, в детской, раздался плач ребёнка.

— Лена, бегом наверх! Глянь, что там.

Оказалось, что нам всем сильно повезло и ничего страшного не произошло. Пуля таки пробила потолок и расколола пластмассовую кукольную кастрюльку, не задев детей. Одна из дочек испугалась и заплакала.

— Тоня, что ты вытворяешь?! Будь сильной и умной. Тебе нужно время. Оно лечит такие вещи. Старую традицию мне сюда не приплетай. Нет больше Вани. Душа его светлая ушла. Я её освободил. Её бы сожрали черные маги-упыри. Я сжёг все связи внутренним огнём. Вынужден был так поступить. Если он где и есть, то в Нави. А тела его нет. Нам уже нечего сжигать. Мы будем проводить ритуал прощания с его духом и душой. Это правильно. У нас навсегда останутся сердечные связи с Ваней. Может, это просто игры памяти, может, это больше для нас, живущих, нужно, чтоб мы душой не очерствели. Но тела Вани в Яви нет, души в Прави — тоже. Она уже в Нави. А без тела и души воина, твои апелляции к старой традиции ошибочны. Я тебя могу понять, тебе больно, но глупую ошибку я совершить не дам. Я тебе не позволю уйти. Перестань психовать.

— Да, Тонь, возьми себя в руки. Чуть в детей не попала. Ду… дурная мысль тебе в голову пришла. Держись. Было бы лучше тебе остаться у нас.

— Всё, благодарю. Я уже в норме. Да. Простите меня. Нашло. Больно очень стало. Тут, внутри. Поеду к детям. Домой. Простите. Дай пистолет, Сань, я больше не буду. Просьба к тебе. Когда группа Вани эксфильтруется из Штатов, прибудет на Русь, я хочу послушать. Про тот, последний, бой Вани. И вообще… Как они там воевали.

— Хорошо, думаю, что это решаемо. Держись, Тоня, я Лизе позвоню, чтоб тебя встретила. Не дури, ты мне нужна. Сильно. И ещё. Ты не закончила пузырьковую защиту «Дельфинов».

Тоня уехала в Днепропетровск. Лена попыталась поставить себя на её место. Ужас! Просто невозможно! У неё муж тут, рядом, живой, невредимый, а от Тониного Ивана даже кусочков не осталось, хоронить нечего. Сгинул там, в Америке, в бою. Как ей тоскливо! Лене стыдно было за ревность и чёрствость. Но рассуждения, готова ли она принять Тоню в семью или нет, гнала прочь. Еще не время решать.

Александр окунулся в дела: за эти три недели много всего накопилось. Впрочем, Юревич и команда вполне грамотно всем управляли, но не совсем так, как виделось Диктатору. Штаты после этого боя, а пуще, после уничтожения нескольких хозяев, отбросили в сторону мусульманские игры, объявили официально, что большинство терактов исполняли русские. С информацией о том, что самые первые теракты проведены родными американскими спецслужбами, они боролись. Но работники Рокотова, компьютерный спецназ, постоянно находили новые сайты, где выкладывали разоблачения. В итоге у обывателей США в головах кипела каша. Половина не верила своему правительству и СМИ, а вторая харкала слюной, желая воевать с русскими. Но кто их будет спрашивать? США — мелочи. Команда не справилась в Асии. Китай и Вьетнам спорили по поводу нефти в Южно-Китайском море. Оба — наши союзники, обоим оказываем военную помощь. Юревич старался соблюсти баланс, но невольно принял сторону Вьетнама. Вполне резонно используя принцип «разделяй и властвуй». Логично было не дать Китаю «сожрать» Вьетнам. И закон был на стороне Вьетнама. Формальный, если судить по линии морской границы. А если использовать закон силы… Это один из моментов, который пришлось переигрывать Корибуту. Договорились так: Русь, пользуясь своими продвинутыми технологиями, пробивает в Гималаях тоннель в Пакистан. Для Китая. И в Пакистане будет выделен Китаю торговый коридор к морю.

С Пакистаном это не согласовывали. Корибут дал старт давно запланированной операции «Индийская Окраина». В течение года режим в Пакистане был разрушен. Это было несложно. В границах этого государства проживало несколько существенно различных народов. Разной культуры. По всей стране царила жуткая нищета. Людям нечего было защищать. Это от добра добра не ищут. А от зла — отчего бы не поискать? По крайней мере, умирать в бою, защищая десяток генералов военной хунты, было мало желающих. По договорённости, Китай, Халифат и Индия, одновременной атакой с разных сторон, захватили Пакистан. Была ещё и «оранжевая пятая колонна». Но она обеспечивала, скорее, информационное и идеологическое прикрытие. Существенный военный вклад дали войска Афганистана, пуштунские отряды, которые действовали в составе войск Халифата. Разделили Пакистан таким образом: Китаю предоставили несколько участков земли по берегам реки Инд, для организации складов, перегрузочных терминалов, нефтехранилищ. И большой кусок земли возле городка Кети-Бандар, для строительства порта. Хайдерабад получил особый статус. Земли восточнее Инда отошли к Индии, западнее — к Халифату. Был в этой операции один острый момент. Ядерное оружие. У Пакистана было порядка сотни ядерных зарядов. Подавляющее превосходство авиации союзников привело к тому, что у Пакистана ничто не взлетало. «Божьи коровки» тоже внесли свой вклад в подавление военной активности.