Ралли «Конская голова» (сборник)
Шрифт:
Отсвет породившей его эпохи ощущается и в рассказе одного из наиболее известных советских фантастов К. Булычева „Коварный план“. Все в нем пронизано юмором, все узнаваемо, когда речь заходит о герое Стропилове из Великого Гусляра. Спортивное увлечение гуслярцев оказывается весьма своеобразным — раньше шли стенка на стенку, потом занимались колбоксом, а вот теперь не без влияния „шпионов империализма“ крутят шарики, создавая своеобразные узоры. Шарики, конечно, подбросили пришельцы из иных миров — вон их космический корабль стоит на полянке в лесу. Но мы хитрее других, мы давно знаем, что „Россия — родина слонов“, поэтому профессору Минцу и удалось закрутить пришельцу мозги пасьянсом своей бабушки, а заодно избавиться и от опасных пришельцев с их кораблем, и от не менее опасных шариков.
Если стихия К. Булычева —
К проблемам нравственности тяготеют и другие советские фантасты, например В. Головачев („Волейбол-3000“). Он рисует Землю коммунистической эры, где, как ни странно, возродили первобытные леса, где приняты этические нормы мыслесвязи — никто не читает мыслей собеседника без его разрешения, хотя все умеют это делать. Гениальный волейболист Иван, перенесенный из XX в XXX век, понимает, что главная заслуга общества будущего — реализация человеческих возможностей, максимальное их выражение. Именно Головачеву принадлежит то, что можно назвать гимном спорту. Он описывает сражение на волейбольной площадке XXX века. Всех его участников охватывает вдохновение, и кажется, будто на площадке не две команды, а лишь два многоруких великана — до того слаженно, упоенно и вдохновенно они работают. Пережив это непередаваемое ощущение единства с другими людьми, герой рассказа уже не может принять эгоистического решения и предпочитает погибнуть сам, нежели погубить других людей.
В мире будущего, которое рисует В. Головачев, ничто не застыло, все течет и изменяется. Планируется слияние игровых видов спорта с искусством, игры будут напоминать красочные представления еще в большей степени, чем это принято сейчас. Что же до волейбола, то в процессе игры предполагается трансформация не только мяча, но и пространства, времени и даже игроков. Да, конечно, научная фантастика оперирует лишь мысленными категориями, подчас абстрактными, но интересно, что все же она в целом верно улавливает закономерности бытия.
Романы и рассказы — „предупреждения“ предлагают нам возможные, подчас страшные, варианты развития, в частности развития физкультуры и спорта. Обратимся в связи с этим к нескольким рассказам сборника. Вот перед нами рассказ Олдржиха Соботки „Ариэль“ (ЧССР). Мы переносимся в 2076 год. Герои рассказа — бегунья Ганка Новакова и ее тренер Петр Казда. Перед нами мир строго запрограммированный, в нем нет места случайностям. Биохимические и биомеханические, интеллектуальные и психические тесты не оставляют никакого простора для развития личности. Воображение, способности, интеллект — все от рождения четко измерено. В этом мире нет места неожиданностям в отношении ребенка, начиная с двух месяцев. Чемпионке в области легкой атлетики Ганке Новаковой всего восемь лет, а в компьютер уже введены все сведения о ее предках до третьего колена, и машина набирает оптимальный вариант будущего включения индивида в общество. И если компьютер „Ниса-спорт-2076“ предсказывает Ганке победу, значит, долой все сомнения. Да, в этом обществе нет депрессий, потому что все знают свои возможности.
Вдумайтесь, как это страшно — мир без сомнений и неудач, мир, четко выверенный и аккуратно просчитанный, однолинейный, без всяких неожиданностей. Это мир, как бы предопределенный электронным мозгом и потому не приемлющий ничего алогичного, внезапного, нетривиального. То есть мир, лишенный права на творчество, потому что суть творчества — выбор нетривиального, нерутинного пути, внезапная догадка, меняющая картину мира. И Ганка, которой компьютер предсказал непременную победу, неожиданно проигрывает. Оказывается, перед стартом у нее отобрали медвежонка Ариэля — бабушкин подарок: в нем-де много пыли и микробов. Печаль расставания с другом — это истинно человеческое чувство — охватило ребенка. Ее лишили „радости невозвратимого детства во имя славы страны, во имя взрослых заслуг и металла, добытого ножками одной маленькой девочки“. Что же важнее, спрашивает Соботка, — слава страны или горе ребенка? Уж если речь зашла о средствах для достижения цели, то грязные средства замарывают и самую чистую цель. Поэтому — не применяйте грязных средств. Не оправдывайте идеями общего блага безнравственные поступки. Они не принесут счастья ни отдельному человеку, ни всей стране.
Еще более трагичен рассказ „Война детей“ Маурисио Хосе Шварца (Мексика). В отдаленном будущем, чтобы ограничить прирост населения, учреждают ежегодные кровавые игры. Дети сражаются друг с другом, отстаивают свое право на жизнь с мечом в руках. Героиня рассказа Арианна убивает двух детей, хотя не чувствует к ним ненависти. Третьего своего врага — маленькую девочку — десятилетняя Арианна жалеет. Какое-то мгновение — и сама она становится жертвой своей искорки человечности. В этом страшном мире все чувства — шиворот-навыворот, они безнадежно извращены, смысл жизни утоплен в крови. Говорят, что в Древней Спарте слабых детей убивали, бросая их со скалы. Фантастический мир будущего оказывается еще более жестоким и страшным. Однако мир, в котором нет места гуманизму, обречен на вымирание. Жестокость может существовать долго, но не вечно. В большом, философском смысле слова она нерентабельна и неэффективна.
В сборнике есть несколько рассказов, посвященных теме использования в спорте машин вместо человека. Это рассказ Гюнтера Теске „Талантливый футболист“ (ГДР). Его герой Ян, уникальный футболист, оказывается биороботом. Он переигрывает всех, но когда его учат нечестным приемам и толкают на нарушение правил, не может вынести такой раздвоенности. И реагирует совсем как человек — рвет красную карточку и уходит с поля боя.
То есть оказывается способным на алогичное, нерутинное действие. Кто знает, быть может, развитие робототехники когда-нибудь приведет к появлению „творческих роботов“?
Еще один рассказ о творческом начале в спорте — „Пешечный гамбит“ Тимоти Зана (США). Волею судеб мы попадаем в Центр игровых исследований Стрифкара на планету Вар-4 и оказываемся свидетелями весьма странного поединка между землянином Келли и фантастическим существом олитом Тлеймейси, тело которого покрыто крупной белой чешуей. Землянин и олит должны сами определить правила игры, некоего сочетания шахмат, покера и баккара. Потом Келли сражается с уларом Ачранеем. Хозяева планеты, стрифы, изучают психологию обоих игроков. Вот они оказываются перед выбором — спасти себя или другого. Ведь проигравший лишается жизни, а победитель возвращается домой. И тут землянин Келли буквально лезет вон из кожи, чтобы придумать игру, где выигрывает и он, и его соперник. Оба представителя разных миров тратят массу творческих усилий для того, чтобы помочь друг другу. В конце концов победителями оказываются именно они, сумевшие нетривиально подойти к решению задачи. Теперь уже не стрифы изучают их реакции, а они сами пускаются в наступление, уничтожают базу стрифов и освобождают себя.
Близкие и частые контакты с электронными машинами при недостатке культурного багажа нередко приводят к тому, что у человека может развиться машинизированное мышление (впрочем, вместо электроники это может быть все что угодно, включая догматические, застывшие представления о живой жизни). В этом отношении интересен рассказ Найджела Болчина „Она смошенничала…“ (Англия). Доктор Скаулер — типичный представитель машинизированного мировоззрения. Один из первых физиков Англии, он в то же время человек с неразвитым эмоциональным миром, не переносимый в семье. Он поедом ест жену и детей, которые в конце концов оставляют его. Казалось бы, странно — для того чтобы быть отличным физиком, необходимы мощные творческие импульсы. Нетворческий человек не мог бы создать прекрасную машину для игры в шашки. Значит, он творец? Но его творческое начало настолько искорежено, изуродовано, сжато мощным прессом догм, что ему очень трудно и работать, и общаться с людьми. Интересно, что Скаулер противопоставляет красоту машины „духовному уродству“ своей семьи. Его знакомый садится играть в шашки с машиной.