Ралли «Конская голова» (сборник)
Шрифт:
Лупеску смотрел на него с таким озадаченным видом, что Милл начал оправдываться:
— Наш биоробот — это не робот в общепринятом смысле. Он пользуется полученными впечатлениями, комплектует их и логически решает. Именно поэтому его поступки кажутся вам такими человеческими. Теперь вы наверняка поняли, почему он так быстро все усвоил.
— Да, да. — Лупеску старательно закивал. — Но, честно говоря, я думал, что он только притворяется неумелым.
— Так быстро научиться не может ни один человек. Ян владеет своими мускулами, как и человек, отдавая им приказания, —
— Я побеседую с ним, он наверняка захочет играть дальше, — сопротивлялся Лупеску.
Мартин Штайн разозлился, стекла его очков поблескивали:
— Это бесполезно, мы должны прекратить эксперимент.
— А кто его может запретить?
— Никто, — ответил Милл, — потому что никто не знает о нем. Это, так сказать, частная инициатива, конечно недопустимая и непозволительная. Возможно, мы уже зашли слишком далеко.
Лупеску хитро подмигнул:
— И поэтому вы испугались, что дело раскроется.
— Да, это можно понимать и так. — Мартин Штайн вздохнул.
— Я буду молчать как рыба, а вы разрешите Яну доиграть в моей команде в этом сезоне. Согласны?
Мартин Штайн уставился в пол. Предложение тренера совсем не понравилось ему, но он почувствовал скрытую угрозу в этих словах.
— Ян может совершенствоваться только до определенной степени в любой человеческой деятельности — это касается не функций его тела, а моральных и духовных способностей.
Милл продолжил:
— Конечно, он никогда не нарушит законов гуманности и не нападет на человека — этот запрет вложен в его программу. Но через определенное время его духовная ограниченность обязательно проявится. К примеру, он совершенно не способен беседовать на отвлеченные темы.
Лупеску с ужасом переводил взгляд с одного инженера на другого.
— Но это ему совсем ни к чему! Это я уже давно заметил. Главное, что он умеет играть…
В проходе раздевалки послышались шаги, громкие голоса. Лупеску подскочил к двери и распахнул ее.
— А, второй тайм, — облегченно вздохнул он.
В коридоре появился Симсон.
— Можно мне с вами поговорить? — спросил он.
Лупеску колебался. Перед ним стоял человек, который "протащил" его в своей газете, но ведь он же имел возможность и реабилитировать его команду, похвалив ее! Может быть, даже к лучшему, что Симсон поговорит с ним именно здесь и сейчас.
— Я не помешал? — Симсон сделал движение, как бы собираясь уйти.
— Нет, заходите, — воскликнул Лупеску, — если у вас найдется несколько минут!
Симсон уселся рядом со стариками. Он смотрел на них с любопытством.
— Я должен поздравить с таким наследником, это фантастика!
— Как там дела? — осведомился Лупеску.
— У вас все прекрасно, девять — ноль в вашу пользу.
— Игра еще не окончена, — проговорил Лупеску осторожно.
Симсон скептически покачал своим голым черепом:
— Вы что же, еще опасаетесь поражения?
— Мяч круглый, всякое может случиться.
Симсон
— В конце-то концов, мне надоели общие фразы, хотелось бы услышать что-нибудь конкретное о вашем чудесном нападающем. Вы долго его тренировали?
— Технически он был уже хорошо подготовлен, — ответил Лупеску без запинки. Он рассеянно провел по своим волосам и продолжал с притворной улыбкой: — Его отец и дядя были в последнее время, можно сказать, его истинными тренерами. А для меня осталась небольшая работа: развить и закрепить некоторые технико-тактические навыки. А что подобные способности увлекают любой коллектив, мне не нужно вам об этом говорить.
Симсон кивнул.
— А где он играл раньше?
Последовало неловкое молчание.
— Раньше он не числился ни в какой команде. Собственно, он собирался стать артистом. Ян — настоящий Растрелли с мячом. Ну вот, а я все-таки уговорил его стать футболистом. — Лупеску ненатурально хохотнул.
Симсон с недоверием глянул на тренера и обратился к "отцу" Яна:
— Так это вы тренер?
Мартин Штайн утвердительно кивнул.
— Это интересная история. — Симсон пришел в восторг. — Такого мне еще не приходилось слышать. Можно мне потолковать с вами поподробнее, хотя бы на следующей неделе?
— Нет, мне не хотелось бы. Мне неудобно, такая широкая огласка…
— Но это неизбежно! Спортивная общественность хочет знать, откуда появился новый игрок, какое у него хобби, как он научился играть, что он читает, о чем думает, какие у него взгляды.
— Нет, нет, оставим это. — Милл вскочил и поднял руки, как бы защищаясь. — Мы терпеть не можем подобной суматохи.
Симсон посмотрел на него удивленно:
— А для чего же, вы думаете, существуют газеты? Суматоха! С этим ничего не поделаешь, а вот мне кажется, что вы что-то скрываете! Я знаю по опыту, что, если мы не напишем о нем, дело не пойдет.
— Тише, дети, не шумите. — Лупеску похлопал Милла и Симеона по плечам. — Мы обговорим все по порядку, без всяких волнений. — Он усадил обоих на место. — Я позову Яна, вы его чуть-чуть поспрашиваете. Но я не уверен, правильно ли будет с нашей стороны ставить его сейчас в центр внимания? — обратился тренер к журналисту.
Симсон поднял руку, успокаивая:
— Нечего бояться, речь идет о моем личном впечатлении.
Лупеску вызвал Яна в раздевалку.
— Поздравляю с выдающимися достижениями, — произнес Симсон, внимательно разглядывая парня.
— Спасибо, это лишь логический результат удачно сложившейся ситуации.
Симсон согласился:
— Можно и так это сформулировать. Но ваш талант был для этого предпосылкой.
— В какой-то степени, а в остальном — невыдающиеся способности противника.
Симсон развил тему:
— Кто вы по профессии?
— Обучающийся.
— Вы имеете в виду — учащийся?
Прежде чем Милл успел вмешаться, Ян Штайн подчеркнул:
— Я имею в виду то, что я говорю.
— Он еще не приобрел профессии. Мы решили, что ему следует набраться некоторого опыта, прежде чем решать, чем заниматься в дальнейшем, — объяснил Мартин Штайн.