Ранчо "Счастливое сердце"

Пролог

Сайлас

Какой чертовски ужасный день.

Похороны Уэса были примерно такими же веселыми, как разгребание лошадиного навоза. После этого я поехал домой на ранчо и сразу принялся за работу, надеясь, что это отвлечет меня, но через три часа понял, что ничто не сможет отвлечь мои мысли от Фелисити.

Четырнадцать лет. Я не видел ее четырнадцать лет, и сегодня она вернулась в Прескотт. Ради Уэса. Она держалась подальше от своей семьи, от меня, в течение четырнадцати лет, но вернулась ради Уэса?

Это задело.

И вдобавок ко всему, она вела себя как ледяная королева. Из-за этого еще труднее было переварить тот факт, что она все еще была самой красивой женщиной, которую я когда-либо видел. Я просто не мог поверить, что суровая и невоспитанная женщина на похоронах Уэса была моей Фелисити.

И вот я здесь, стою за дверью ее гостиничного номера на леденящем холоде, желая лично убедиться, действительно ли она так сильно изменилась. Потому что, если она правда изменилась, тогда, возможно, я смог бы наконец отпустить ее.

Я поднял кулак и постучал в дверь, вымещая часть своего разочарования на дереве.

— Иду, — крикнула Фелисити. Должно быть, она не посмотрела в глазок, потому что, открыв дверь, резко втянула воздух.

Блядь. Почему она должна быть такой красиво печальной? Все, чего я хотел, это заключить ее в свои объятия. На похоронах ее глаза были прикрыты огромными черными солнцезащитными очками, но теперь я увидел, что они покраснели и опухли. Она плакала из-за смерти Уэса. Плакала ли она когда-нибудь так сильно из-за меня?

Не говоря ни слова, она отступила назад и махнула рукой, приглашая меня войти. Я вошел внутрь и пересек комнату, но не сел.

— Как ты? — спросила она, закрыв дверь.

— Отлично. А ты?

Она пожала плечами.

— У меня бывали дни и получше.

— Значит, раз у тебя плохой день, это дает тебе право обращаться с людьми как с дерьмом? — слова слетели с моих губ без раздумий, и я пожалел о них в ту секунду, когда она вздрогнула.

Она сделала успокаивающий вдох.

— Я знаю, что неправильно вела себя на похоронах. Я извиняюсь за то, что была груба с тобой, и извинюсь перед своей семьей на Рождество.

Я усмехнулся.

— Ты извинилась перед своей мамой и братом за то, что не навещала их четырнадцать гребаных лет?

Она снова поморщилась.

Блядь. Что со мной не так? Я всегда старался держать себя в руках, когда дело касалось Фелисити, но снова разразился нападками.

На этот раз она не сохранила спокойного самообладания. Ее спина напряглась, а губы скривились.

— Это не твое дело, — отрезала она. — Я приношу извинения за то, что была груба с тобой на похоронах, но, если ты пришел сюда ради того, чтобы накричать на меня, тогда убирайся.

Я сократил расстояние между нами, входя прямо в ее пространство и свирепо глядя на нее сверху вниз. Большинство мужчин и женщин съежились бы. Обычно я пугал людей таким взглядом, но не Фелисити. Время ни в малейшей степени не притупило ее дерзкий дух. Она не сдвинулась ни на дюйм и просто смотрела в ответ.

— Тебе бы это понравилось, — усмехнулся я, — не так ли?

— Что? — спросила она сквозь стиснутые зубы.

— Чтобы я ушел, чтобы ты могла вернуться к притворству, что избегать этого места и здешних людей не было абсолютно гребаным эгоизмом. — Я вел себя как полный засранец. Я знал это, я просто не мог остановиться. Вся боль, которую я прятал годами, всплыла на поверхность и вырвалась у меня изо рта.

Глаза Фелисити наполнились слезами, но она не потеряла самообладания.

— Что еще? Очевидно, ты пришел сюда, чтобы поругаться. Чтобы причинить мне боль в ответ. Так что продолжай. Если так ты почувствуешь себя лучше, тогда, пожалуйста, продолжай.

Еще одна вещь, которая не изменилась: она позволяет мне вывалить свое недовольство. Мой гнев улетучился, и я покачал головой.

— Не это заставит меня чувствовать себя лучше.

— Тогда что?

Если бы я не ссорился с ней, то почувствовал бы себя лучше. Если бы она объяснила, что произошло много лет назад, я бы почувствовал себя лучше. Услышав, почему она так долго отсутствовала, я почувствовал бы себя лучше.

Но я ничего из этого ей не сказал. Вместо этого я прижался губами к ее губам и крепко обнял ее, чтобы она не смогла меня оттолкнуть. Не то чтобы она пыталась. Ее руки обвились вокруг моей талии, и она сжала в кулаках мою рубашку.

Я вложил всю боль и гнев, которые она причинила мне, в наш поцелуй. Она отдала мне все свое горе и душевную боль. Ни один из нас не останавливался, пока мы оба не устали от горячего и яростного секса.

Пока она спала на моей стороне, я смотрел в потолок, желая, чтобы сегодняшний вечер прошел совсем по-другому. Я хотел бы, чтобы меня все еще не тянуло к ней. Хотел, чтобы она вернулась ради меня, а не ради Уэса. Хотел бы не быть чертовым дураком, всегда ждущим в стороне, готовым забрать ее, когда он разобьет ей сердце.

Все, что сделал сегодняшний вечер, это доказал одну вещь.

История действительно повторяется.

Глава 1

Фелисити

Осень. Два года спустя…

— Э-э, спасибо.

— Спасибо? — спросила я. Он сказал это так, будто я только что открыла ему дверь или пропустила его вперед себя в банке.

— Да, спасибо. Это было, э-э, мило. — Сайлас застегивал рубашку так, будто хотел убраться отсюда побыстрее.

Мило? Как он мог так сказать? Это было невероятно. Даже феноменально. Это вошло в пятерку моих лучших сексуальных опытов, даже превзойдя нашу связь после похорон Уэса два года назад. Это было не «мило». И я знала, что ему понравилось. Он не смог бы изобразить такой уровень удовлетворения, даже для того, чтобы спасти жизнь своей лошади.

Я выскользнула из кровати и натянула простыню на свое обнаженное тело. Несколько мгновений назад я наслаждалась оргазмом. Теперь я начинала злиться.

Последнее, чего я хотела, это чтобы какой-нибудь мужчина, особенно этот мужчина, думал, что я была легкой добычей. Так вот почему он пришел? Неужели он ожидал, что я не выйду из себя?

Я, конечно, не планировала заниматься с ним сексом сегодня вечером, но, когда открыла дверь, одно повлекло за собой другое, и, что ж, Сайласу Гранту было трудно сопротивляться. Точеная челюсть. Карие глаза цвета теплого кленового сиропа. Тело, идеально вылепленное честным трудом. То, что началось как неловкие объятия, вскоре превратилось в электрический разряд, и ни один из нас не смог остановиться после первого поцелуя.