Рандеву с незнакомкой

Кратнова Земфира

Прислушавшись к себе, я с удивлением заметила, что не нервничаю. Хотя казалось бы…

Минут через семь "Джип" припарковался возле шикарной девятиэтажки. Неплохо живет Коля, очень неплохо. Впрочем, какое мне до этого дела.

Пыхтя и ругаясь, Леша вытащил шефа из машины.

– Подожди, пожалуйста, я быстро, – кивнул он мне и поволок Николая к подъезду.

Я закрыла глаза и попыталась напрячь интуицию. Это либо очередной дешевый трюк, либо…

Бросить в машине незнакомую бабу, оставив ключи в зажигании – смело. Если бы умела водить, возможно,

давно бы отъехала на пару кварталов от греха подальше.

Выйти из "Джипа" и потопать домой? Ну что ж, тоже вариант.

Но все-таки… Что меня держит? Что? Я запустила руку в карман и выудила монетку.

"Решка – остаюсь, орел – выхожу и бегу отсюда", – подумала я. Выпал орел. Пожав плечами, я вышла, хлопнув дверью так, что стекло задребезжало.

– Не надо…

Он появился сзади совершенно бесшумно. Я вздрогнула. Леша стоял в трех метрах от меня, разведя руки в стороны. Не то ловить собрался, не то показывал, что безоружен.

– Давай, я все-таки тебя отвезу. В новогодний вечер пытаться поймать тачку – это безумие, а до остановки не близко. Пока дойдешь… Да еще и в таком виде!

М-да… Выгляжу я и впрямь не товарно. Грязное пальто, на горле, кажется, будет синяк, правая щека саднит. Просто мечта для скучающей милиции и пьяного хулиганья.

– Хрен с тобой, золотая рыбка! Поехали. Горького, сто семнадцать. Это возле магазина "Либидо".

– Интересно, что там продают, – усмехнулся он краешком губ. – Впрочем, я когда-то занимался коммерцией, такого понасмотрелся! Кто увидит красивое слово – сразу хочет его к фирме своей пришпилить. Один кадр запал на слово "Гетера". Потом ему объяснили, что это значит. Чуть конфуз не вышел. Тем более, что по идее, эта контора должна была стать брачным агентством. И рекламный слоган лежал уже у него на столе. Сам, видать придумывал. "Гетера". Счастье вашей семьи в руках профессионалов".

Я не выдержала и заржала.

Он оказался очень легким и остроумным собеседником. С ним было хорошо. Пока мы ехали, успели обсудить пару-тройку последних книжных новинок, старое итальянское кино, достоинства китайской кухни… Проклятье! Я понимала, что не хочу выходить из машины.

Алина, Алина, что с тобой происходит! Будь благоразумной!

Уже пять минут мы ехали молча. Включив радио, я попрыгала по станциям.

"You make me real", – отозвался моим мыслям вечно живой Джим Моррисон.

В бездну благоразумие!

Я повернулась к нему.

– До полуночи остается совсем немного, – мой голос прозвучал гораздо ниже и хриплее, чем я хотела.

Он резко ударил по тормозам. Шины взвизгнули. Машину вынесло на обочину. Внимательно вглядевшись в его глаза, в побелевшие костяшки пальцев, судорожно сжимавшие руль, буквально физически ощутив его напряжение, я поняла, каких усилий ему стоит сдерживать себя и не скатиться в банальное хитросплетение липкой паутины фраз.

Шумно выдохнув, Алексей развернулся ко мне.

– Послушай…

– Алина, – подсказала я.

– Послушай меня внимательно, Алина. Очень внимательно. Я всегда был честным человеком,

хоть это и неправильно по современным меркам. Поэтому не люблю разных дипломатических экивоков. Мы оба знаем, что такое Новый год, и знаем, что не знаем друг друга, и… – Он зло стукнул по рулю кулаком. – Тьфу! В словах путаюсь. Нет, бред какой-то… Я не хочу делать глупостей. Ни с собой, ни с тобой. Но не хотеть тебя я не могу. А будет все это выглядеть…

– Мерзко и банально, да? – Усмехнулась я. – А у нас с тобой много общего, Лешенька. Очень много. Мы играем с миром в странные игры. Вроде как и масок надевать не хотим, а в то же время эта наша открытость миру и есть своя маска. Ведь я тоже… честная. И злимся мы сейчас – оба. Хоть и метания наши покажутся современному человеку излишними и глупыми. Сидят двое, оба хотят, оба могут, и не могут в то же время. Знаешь, в английском языке есть два вида глагола "мочь" – "can" и "may". А в русском – только одна.

Я засмеялась.

– Лешка, это честное слово, глупо выглядит! Никогда не думала, что рядом со своим первым потенциальным мужчиной буду заниматься филологическими изысками.

– Так ты еще….

– Девственница, – кивнула я. – Мне восемнадцать с гаком, так что, проблем с законом у тебя не будет. Поехали, пока я не передумала. Знаешь… Лучше согрешить и потом раскаиваться, чем раскаиваться, что в свое время не согрешила.

– Алина… Еще один момент…

– Я знаю. Ты женат.

Экая я все-таки стерва! Уколола! Он откинул голову назад и прикрыл глаза.

– Да. У меня сын. Мои уехали на праздники в горы, я к ним присоединюсь вечером первого числа.

– Ты будешь испытывать какие-то угрызения совести?

…Через мгновение мы уже целовались. Горячо, страстно, дико. Я подставила под его губы свое лицо, плечи, шею… "Безумие, безумие, безумие", – вертелась в моей голове заведенная пластинка. "Да, да, да!" – Отвечала я сама себе, кружась в водовороте чувств и собственного бесстыдства, когда моя рука начала спускаться ниже, ища подтверждение его страсти и желания. И получив это подтверждение, и заглянув на самую глубину колодца его глаз, я поняла, что во мне поднимется новое, незнакомое мне до сей поры чувство без имени, то, что ломает грань между мгновением и вечностью, то, что возможно, много времени спустя, я назову либо грандиозной глупостью, либо переломным моментом… А впрочем, какая мне разница до этой философии.

– Поехали, поехали… К тебе! – Шепчу я, отстраняясь, но все еще оставаясь в его объятиях.

… Шорох шин звучит громко, как морской прибой. Но громче его только частые ритмичные удары. Это бьется мое сердце.

Красное.

Что, скажите мне, более прекрасно, чем обнаженное женское тело?

Какой звук, ответьте мне, более сладостен, чем эта фраза, сказанная полушепотом-полукриком (и как такое может произойти одновременно – вот загадка всех загадок): «Бери меня!»

Какое движение более древне и постоянно, чем это стремление двух тел -мужского и женского, готовых слиться в едином экстазе здесь и сейчас?