Рандиана, или Похотиада
Шрифт:
– Послушайте, Сминтон, – сказал самый младший в нашей компании: ему едва ли исполнилось двадцать лет и он лишь месяц назад прошел «посвящение в компаньоны», – ваш обед просто великолепен, а у вашего напитка такой букет, которого я еще не встречал, хотя опыт мой в этом деле еще весьма мал. Может быть, у вас найдется что-нибудь не менее приятное и изысканное и по части юбок? Я бы с удовольствием посмотрел на такое чудо.
Молодой человек был явно настроен на чувственную волну. В это время раздался слабый стук в дверь и в комнату вошла пожилая дама,
– Телеграмма для мистера Митчела, сэр, – извиняющимся тоном сказала она и, поклонившись, исчезла, торопясь поскорее покинуть помещение, пропитанное табачным дымом и винными парами, которые, несомненно, оказывали на нее далеко не лучшее действие.
– Надеюсь, новости не слишком неприятные? – спросил я.
– Отнюдь, – ответил Сидни. – Который теперь час?
– Половина девятого, – ответил я, взглянув на свой хронометр.
– Мне придется покинуть вас ровно в девять. Приезжает моя замужняя сестра Фэнни, в девять тридцать я должен встретить ее на вокзале Юстон.
– Жаль, – сказал вышеупомянутый молодой человек, самый младший в нашей компании. – Будь это ваша любовница, мы бы порадовались за вас. Но сестра…
– Она хорошенькая? – спросил Уилер.
– Да, – сказал Сидни, показывая нам медальон с ее изображением – единственную драгоценность, которой он мог похвастать.
Все сгрудились вокруг медальона, и на какое-то время в комнате воцарилась тишина.
– Ну и ну, – сказал Том Мэллоу, пользовавшийся в компании репутацией самого большого распутника, – если бы у меня была такая сестренка, я бы с ума сошел при мысли, что она не сестра моего приятеля и я лишен шанса приударить за ней.
Я ничего не сказал, ибо с первого взгляда влюбился в красавицу с медальона так, что не остановился бы ни перед чем, лишь бы только покорить ее.
Внешне я, конечно, ничем себя не выдал и, продолжая изображать радушного и гостеприимного хозяина, накачивал гостей редким старым портвейном, предлагая тост за тостом, пока, к удовлетворению своему, не увидел, что спустя три четверти часа все сделались мертвецки пьяными и я могу покинуть их без всяких опасений. Затем, перевернув бесчувственно лежащего Сидни – он свалился прямо на коврик перед камином, – я вытащил из его кармана телеграмму, из которой узнал, что имя его сестры – леди Фэнни Твиссер.
«Ага, – сказал я себе, вспомнив свои беседы с Сидни, – значит, это та самая девушка, которую ее мать выдала за богатого баронета, хотя тот ей в деды годится. Тогда мои шансы удваиваются».
Я вышел на улицу и запер за собой дверь. На часах уже было 9:19, а от вокзала меня отделяла миля с четвертью.
– Кеб!
– Да, сэр.
– Плачу гинею, если доставите меня до вокзала Юстон за десять минут.
Кебмен честно заработал свою гинею: через десять минут я был на вокзале.
10. Действие устриц
Быстро миновав помещение с кассами, я вышел на платформу, к которой
– В этом поезде едет некая леди Твиссер. Наймите хороший кеб, перенесите в него весь багаж, а если я в суматохе с нею разминусь, то подведите ее ко мне.
Он в точности выполнил мои указания: не прошло и двух минут, как я, самолично представившись, пожимал руку леди Фэнни.
Я сказал, что брат ее, к сожалению, занят, что он в настоящий момент находится на консультации у старшего советника по адвокатуре, и, не будь дело столь ответственным, он бы непременно встретил сестру лично, а меня он попросил проводить ее в его апартаменты, куда он, вероятно, приедет и сам ко времени нашего прибытия.
Изображение леди Фэнни на медальоне ничуть не преувеличивало красоту ее лица. Красивый греческий нос и строго очерченные, будто выточенные губы навели меня на мысль, что она, должно быть, крайне застенчива; с другой стороны, ее нежные, карие с поволокой глаза свидетельствовали скорее об обратном. Откинувшись на спинку сиденья кеба, я пожалел о том, что сам слишком злоупотребил бальзамом Пинеро, потому что почувствовал, что вот-вот кончу прямо в штаны.
– Скажите, это ваш первый приезд в Лондон? – спросил я, кое-как совладав с собой.
– Не совсем, – ответила она голосом столь музыкальным, что при звуках его мое сердце забилось еще сильнее. – Я приезжала сюда с мужем полгода назад – это был, так сказать, мой первый выезд в свет, но мы не провели здесь и дня.
– Лондон – великолепный город, – заметил я. – Здесь жизнь и веселье бьют ключом, а магазины и рынки буквально переполнены всякими модными штучками. Короче, настоящий рай для истинной дамы.
Леди Фэнни в ответ только вздохнула. Это показалось мне странным, однако прежде чем мысли мои успели оформиться в слова, мы были уже на месте.
– Может быть, будет лучше отправить чемоданы в отель? – спросила леди Фэнни. – Ведь я не собираюсь здесь оставаться, только заглянуть.
– Разумеется. Все уже устроено, – ответил я и, дав кебмену хорошие чаевые, отправил его с чемоданами в тихий отель на Норфолк-стрит в Стрэнде, после чего провел ее светлость в покои Сидни, ее брата.
Здесь я оставил ее ненадолго, только чтобы взглянуть, как ведут себя мои пьяные гости. Все они мирно храпели, кто на полу, кто в креслах или на диванах, и было ясно, что все они проведут здесь целую ночь.
Вернувшись в дом Сидни и постучав в дверь, я вошел внутрь, но в гостиной никого не нашел. «Черт возьми! – подумал я, – Надеюсь, птичка не ускользнула?» В этот момент я услышал из соседней комнаты тихое журчание и понял, что ее светлость облегчается. После чего спокойно сел и стал ее дожидаться.
Увидев меня, она вздрогнула и вся зарделась, как красный тюльпан в полном цвету.
– О, – сказала она, – я не знала, мистер Сминтон…
– Господи, леди Фэнни, оставим это. Я знаю, что вы хотели сказать.