Раненые Звезды 5
Шрифт:
В ловушку он попал с третьего раза. Я был уже на пределе. Начинало темнеть в глазах, а тело жрало уже само себя, и я это чувствовал.
И вот: двойной перелом в коленях.
Это точно был человек — он взвыл так, что у меня волосы на руках зашевелились.
Я перехватил меч и вогнал тонкое чёрное лезвие в чёрную блестящую полосу, за которой должны были находиться глаза.
Противник упал на пол. Выгнулся. Дёрнулся пару раз и затих. Вокруг его головы растекалась лужа крови.
Мне же срочно нужна была еда.
Я чувствовал, как сердце сбоит, пропускает удары и бьётся неправильно. Руки задрожали, навалилась слабость.
Я выронил меч и бухнулся на колени, не замечая боли.
Свет медленно гас.
Я думал, что есть в этом доля иронии: одержать такую тяжёлую победу и погибнуть рядом с поверженным врагом.
И тут я снова ощутил эмоцию, которая не была моей.
Что-то вроде ярости. Животной, неодолимой. И — желание жить. Во что бы то ни стало.
Если бы не это чувство — вряд ли мне бы в голову пришло сделать то, что я сделал.
Из последних сил я дополз до врага. Прильнул к его ране. И начал жадно пить кровь, которая всё ещё толчками вырывалась из его черепа. Сердце всё ещё отсчитывало последние удары, на автомате.
С первыми глотками начала возвращаться энергия. Но меня было не остановить: я хотел восполнить её до максимума. Так, чтобы хватило ещё на две такие же битвы. Я жаждал снова ощутить то чувство наполненности, которую мне подарил слизень. И был готов на всё ради этого.
Я не думал о том, что именно поглощаю. Мне было всё равно. Это была жизнь. Моя жизнь — и стремление выжить.
Я сорвал чёрный капюшон с поверженного врага. Лицо я даже не запомнил — а скорого его не стало. В ход шло всё: уши. Мягкие ткани. Язык. С помощью меча я вскрыл черепную коробку и продолжил трапезу.
Когда я поднялся, то чувствовал себя в два раза больше и в четыре раза сильнее. Какая-то часть меня в ужасе забилась на дно сознания и отрешённо наблюдала за происходящим.
В этот момент свет в тоннеле померк. Замигало красное освещение и послышался противный звук.
«А вот и тревога», — подумал я. И почему-то эта мысль принесла удовлетворение. Наконец-то меня воспринимают всерьёз.
Это действительно было так.
Миновав короткий переход, я вышел к небольшому и скудно освещённому тамбуру, за которым виднелась лестничная клетка и открытый, промышленный лифт — подъёмник.
Меня встречали. Я насчитал четырнадцать человек в бронежилетах и шлемах, с автоматами.
Что ж, на этот раз защита и экипировка были вполне традиционными.
Подняв верхнюю губу, демонстрируя клыки, я ринулся вперёд, конечно же, входя в режим.
Резервы я решил не экономить. Как малозначимый факт я отметил про себя, что, когда увидел мясистые шеи боевиков — во рту появилась слюна.
Они начали палить. Все разом.
Реакции едва хватало, чтобы отбивать пули мечом. Точнее, не отбивать даже — слега менять траекторию. Этого хватало, чтобы продолжать двигаться вперёд.
Стрелки что-то орали друг другу. Я не воспринимал слова. Я вообще не считал, что они способны говорить. Они перестали быть для меня людьми — с того момента, как начали пытаться меня убить.
В плотном огне начались первые прорехи: кто-то, отстреляв магазин, тратил несколько секунд на замену.
Я продвигался быстрее.
Когда я приблизился на расстояние удара мечом, самые умные побросали оружие и бежали — к тому самому подъёмнику.
Остальные взорвались кровавым дождём.
Я отсекал головы — это было просто и максимально эффективно.
У последнего оставшегося боевика я перехватил автомат.
Несколько точных выстрелов догнали бежавших. Модель бронежилетов, которые они использовали, плохо защищала крестец и шею.
Кто-то из нападавших успел вызвать лифт. Платформа медленно опускалась. А я вдруг осознал, что до сих пор воюю в чём мать родила. Не то, чтобы меня это напрягало в том состоянии, в котором я был — но это определённо будет связано с проблемами, если мне удастся выбраться из этого места.
Вернувшись, я нашёл боевика примерно своей комплекции, не слишком испачканного кровью. Этот был повёрнут шеей в промежуток между лестничными пролётами, так что кровь стекла туда.
Хмыкнув, я быстро раздел его. И так же быстро оделся сам. Даже бронежилетом не стал пренебрегать.
Мозги я есть не стал, на это нужно время. Обошёлся кровью. Она оказалась неожиданно калорийной.
В подъёмнике было всего две кнопки. Не раздумывая долго, я нажал ту, где была изображена стрелочка вверх. Послышалось электрическое гудение, и решётчатая клеть двинулась наверх.
По дороге я старался угадать, что это за место. Бетонированные стены сменились голой породой — но я не специалист, не мог сказать, что именно это за пласт.
Вообще это было похоже на шахту. По глубине так точно. Но какие шахты в Подмосковье? Или я где-то дальше? Сколько же тогда я был в отключке? Или меня намеренно держали без сознания?
Вопросов много — и единственный способ на них ответить это продолжать пробивать дорогу к свободе.
Подъёмник выскочил в ярко освещённое помещение с серыми бетонными стенами. Возле него стояли трое: два мужика в чёрной униформе, но без бронежилета, и девушка в белом халате. В руках она держала планшет и что-то сосредоточенно в нём тыкала.
— Что там произошло? — Спросил один из мужиков, — камеры вырубило, техники разбираются. Мы слышали выстрелы.
— Он… ушёл? — спросил второй.
— Нет, — ответил я.
— Вы что, завалили его? — снова заговорил первый, — да шеф с нас голову снимет!
— А ты бы сам попробовал туда сходить! — Зло заметил я.
— Ты задаёшься, рядовой! — рявкнул тот в ответ.
— А… ты кто? — робко спросил второй, снова вмешавшись в разговор.
В этот момент девушка оторвалась от компьютера и заинтересованно поглядела на меня. Её глаза тут же расширились от ужаса.