Раненые Звезды 5
Шрифт:
Где-то два месяца назад после инцидента, во время которого фиксировалась необычная сейсмическая активность и скачок радиационного фона, появились признаки того, что объект готовится к эвакуации.
Поначалу это связали с возможным испытанием сверхмаломощного ядерного устройства, и китайская сторона уже готовилась предпринять достаточно резкие дипломатические шаги в этой связи, но потом появилась информация о происходящем в России. О частной компании, которая занимается фундаментальными исследованиями в области квантовой физики и достигла в этом направлении
Выждав ещё неделю, Китай отправил первую исследовательскую миссию, которая обнаружила и уничтожила несколько неизвестных хищных организмов, появление которых предположительно было связано с работой объекта и спешной эвакуацией.
Убедившись, что территория безопасна, власти послали научную экспедицию, в состав которой и входила доктор Ли.
Поначалу, когда она начала мне всё это рассказывать, я заволновался: к чему такая откровенность? Обычно с незнакомцами делятся такими сведениями только если уверены, что никуда дальше они не утекут. И это уверенность мне совершенно не нравилась.
В конце концов, после очередного «откровения», я решился напрямую спросить Ли: чем обязан таким доверием?
Объяснение оказалось простым: оказывается, они давно наблюдали за происходящим в Москве. Больше того: были в курсе моего побега, ночёвки на кладбище и проникновения на объект в районе Динамо. Каким образом они получали информацию? Напрямую Ли об этом, конечно, не сказала. Но ответ, как мне кажется, очевиден. Где сделаны все те многочисленные объективы, которые сопровождали весь мой путь?
Меня опознали через несколько минут после задержания, прогнав по всей доступной базе лиц.
«Сам понимаешь, нам не за чем друг от друга что-то скрывать в этих условиях, — сказала тогда Ли, обворожительно улыбаясь, — наша откровенность экономит время. Способствует созданию атмосферы доверия и сотрудничества. К тому же, тебе ведь некуда бежать, Цзи-ли-ша, — именно так, плохо выговаривая «р» и разбивая моё имя на слоги, произносила Ли; кажется, она делала это нарочно — в остальном её русский был безупречен, — я примерно понимаю, что происходит. И нас это пугает. Очень пугает. Время такое, надо помогать друг другу».
На счёт помощи я был совершенно согласен. В конце концов, меня не сковали, не кинули в изолятор. Каю оказывают необходимую помощь и обещают вылечить. О чём ещё можно просить?
Тем более, что, немного подумав, я вдруг понял: Ли знает намного больше, чем рассказала мне. Больше, чем знаю я. И это, если совсем честно, меня тоже немного пугало.
Мы приземлились на вертолётной площадке во дворе здания, построенного по лекалам европейского классицизма: парадное крыльцо с фронтоном, колонны, симметрия. Учитывая, что здание было окружено со всех сторон довольно большим парком, легко было представить, что мы находимся где-то в Европе. Больше того: даже стены этого дворца выглядели так, будто их естественным образом состарило время.
— Это… больница? — осторожно спросил я, когда вертолёт сбавлял обороты лопастей.
— Не совсем, — улыбнулась доктор Ли, — но у нас отличный медицинский корпус с операционной и отделением интенсивной терапии. Вашему другу тут окажут квалифицированную помощь.
Я посмотрел на носилки, закреплённые в хвосте салона. Кай, почувствовав мой взгляд, приподнял голову и улыбнулся сквозь кислородную маску.
Его забрали первым: несколько человек в камуфляже подбежали на площадку и через специальный люк, вытащили носилки.
— Спасибо, — сказал я.
— Рады помочь, — улыбнулась Ли.
— Так где мы?
На бетонную вертолётную площадку вела пешеходная дорожка, проложенная среди безупречного зелёного газона.
— Это филиал нашего университета, — ответила Ли, — специальный корпус факультета физики.
— Шикарно живёте, — не удержался я.
— Вы считаете? — доктор Ли пожала плечами, — мы старались обойтись без излишеств. Создать классическую академическую атмосферу. «Вайб», как принято говорить у западных коллег. Вы знаете, что такое «вайб»?
В ответ я неопределённо махнул рукой.
— Впрочем, не важно, — продолжала Ли, — сейчас у вас будет время отдохнуть и привести себя в порядок. Скажите, вы голодны?
То, что я уже несколько раз входил в режим, начинало сказываться. Да и от сухпайков, пускай и хороших, у меня часто бывала изжога.
— Пожалуй, не отказался бы перекусить, — сказал я.
— Хорошо, — кивнула Ли, — тогда сначала поужинаем. А потом я приглашу вас в свою лабораторию, обсудить текущие дела. Понимаю, это не очень вежливо — но ситуация складывается таким образом, что мы не можем позволить себе мешкать.
Честно говоря, я рассчитывал, что мне разрешат хотя бы выспаться. Тогда бы я получил ответ на некоторые вопросы от Захара. По крайней мере, надеюсь, что получил бы.
Что ж, придётся выкручиваться самому.
Вопреки моим опасениям, ужин был вполне европейским, как и вся окружающая обстановка. Такая последовательность внушало уважение. Наверняка у них кто-то из начальников поклонник классического стиля, вот и…
— Некоторые мои коллеги считают, что вот это, — она провела рукой вокруг, — не очень хороший признак поклонения перед западом.
— Но это, конечно же, не так? — Осторожно спросил я.
— Разумеется, — кивнула Ли, — после трагического девятнадцатого и особенно двадцатого века, мы сделали определённые выводы. И научились брать всё самое лучшее как у друзей, так и у врагов. Поклонение тут ни причём. Мы берём то, что работает, и приспосабливаем это под наши нужды.
— И… как работает?
— Отлично работает, — улыбнулась Ли, отрезая очередной кусочек хорошо прожаренного стейка, — естественные науки любят европейскую классику. После того, как мы внедрили эту обстановку в ключевых лабораториях, результативность исследований выросла на двадцать процентов.